— Вот откуда произошло мое имя!
Развеселившись, Шау Линь рассказала также Нам Бо, что она единственная дочь в семье, все братья — четверо старших и один младший — ушли в армию. Мама умерла, а она живет вместе с отцом. Всякий раз, как соберут и продадут манго, она откладывала несколько донгов и на эти деньги купила младшему брату, гостившему в Восточном Намбо, японский транзистор с тремя диапазонами. А потом, еще через год, подарила другому брату часы «Сейко» с календарем — месяц показывают, и число, и день недели. Каждый год делала она подарки братьям, служившим в армии, по их выбору. Столько дел, столько дел, бывает, и дух перевести некогда. Отцу-то седьмой десяток пошел, но он по-прежнему ходит с ружьем — партизанит.
В тот год, когда американцы ввели сюда свои войска, сколько их высадилось на этой равнине! Вертолеты кружили в воздухе, как стрекозы, от вихрей, поднятых их винтами, ломались ветки деревьев, рушились крыши. Стрельба не умолкала ни на минуту. Попасть в вертолет нетрудно, но подобьешь один — их слетятся десятки и накроют таким огнем — ничего вокруг не останется. Вот и терпели их до поры до времени. Однажды под вечер целых девять вертолетов кружили над хутором Шау Линь. Шау спряталась в убежище. Ее отец, старый партизан, стоял со своей винтовкой под деревом манго и следил за ними. Вдруг сквозь оглушительный гул Шау услыхала голос отца:
— Шау! Шау!
Она выглянула из щели.
— Перебеги в убежище тети Ты!
— Почему, папа? Засекли, да?
— Скорее!
Шау Линь выскочила из укрытия и увидела, как отец широко открытыми глазами следит за одним из вертолетов; лицо его и руки взмокли от пота. Стиснув челюсти, он негромко ругался:
— Мать твою! Проклятый!..
— В чем дело, папа?
— Да вон, американец, стоит у люка, спустил, гад, штаны и льет. Беги, беги скорее отсюда!
Шау Линь сломя голову перепрыгнула через канаву в саду и едва добежала до убежища семьи тети Ты, как послышались три винтовочных выстрела; вертолет протяжно взревел, корпус его объяло пламя, и огненный клубок заметался в вышине. Но тут подоспели другие вертолеты, и все заглушили взрывы ракет, казалось, земля вот-вот расколется.
Отец Шау Линь подбил вертолет с этим наглым выродком-янки. Убежище под манговым деревом, где поначалу пряталась Шау, было разворочено ракетой. Листья мангового дерева пожухли и свернулись. Старик партизан лежал возле убежища, его обуглившаяся рука еще сжимала винтовку.
Отца хоронили в дождливую июньскую ночь, похоронная процессия двигалась по реке. Гроб установили под навесом на лодке с четырьмя веслами, с двумя светившимися красными глазками, она везла старика к высокому холму, где он успокоится вечным сном рядом с другими умершими земляками. Начинался паводок. Стояла черная ночь. Дождь хлестал по лицу. Сверкали молнии. Свистел ветер, плескались волны. Десятки лодок длинной вереницей шли по реке. Подавляя плач, стараясь грести потише, люди безмолвно провожали старика в последний путь.
