В его имени ничего примечательного не было. Имя как имя: Жи, Ле Ван Жи. Он был начальником деревенской стражи, и потому его еще называли начальником Жи. Когда же он стал заниматься грабежом, ему дали кличку «Громобой». И вот как это случилось.
Всякий раз, как бандиты собирались на совет, Жи обычно молчал, налегая на еду и вино. Напившись и наевшись, он принимался, тараща глаза, ковырять в зубах. Ждал, пока ему что-нибудь поручат. А дождавшись, бросал зубочистку, поднимался со своего места, подтягивал штаны и шел, как говорят, на дело. Существует поверье, что дух Грома никого не убивает по собственной воле, если нет на то приказа неба. Жи тоже был убежден, что нужно убивать лишь по приказу. За это кто-то и назвал его в шутку Громобоем. Прозвище так прилипло к нему, что в деревне Вудай все забыли его настоящее имя. Никто толком так и не знал, за что ему дали эту кличку. Одни считали, что за дерзость и горячность, другие — за зычный голос. Действительно, стоило ему заговорить, как все невольно вспоминали о раскатах грома. К тому же он часто сердился и кричал, а потам долго не мог успокоиться, точь-в-точь как дух Грома.
Свою грозную кличку Жи получил, когда ему уже перевалило за тридцать. У него была темная, как обуглившаяся головешка, кожа, обезображенное оспой, изможденное лицо с широкими скулами, низкий, сдавленный у висков лоб, изогнутые и мохнатые, как гусеницы, брови, короткий вздернутый нос.
Волосы его торчали во все стороны, блестящие, точно совьи, глазки все время бегали, челюсть сильно выдавалась вперед, а зубы были желтые и щербатые.
Словом, страшилище, да и только.
Дети, завидев его, начинали орать, словно их резали. Он был для них пугалом. «Замолчи сейчас же, — кричали матери. — Перестань реветь, а то отдам тебя Громобою!..» Откуда он взялся, из каких мест происходил — никто не знал. Родители его никогда здесь не жили. Совсем маленьким его усыновила Тхить — богатая и еще молодая вдова, славившаяся на всю округу своей добротой. Однажды к ней пришел незнакомый человек с маленьким ребенком на руках. «Это сын одной несчастной женщины, которая живет подаянием, — сказал тот человек вдове. — Она не может сама его вырастить и потому оставила у меня. Сделайте доброе дело, возьмите его на воспитание. У вас ведь нет своих детей?» Тетушка Тхить согласилась. Она лелеяла мальчика, как родного, хотя злые языки утверждали, будто отец его осужден за убийство, а мать просто бросила ребенка. Говорили даже, что она живет теперь с другим мужем, совсем недалеко, в каких-нибудь нескольких днях ходьбы отсюда. Но тетушка Тхить не хотела верить этому. Мало ли что люди болтают.
