— Что меня касается, милый Понто, — ответил я, — мне кажется, что я еще не любил и не люблю, потому что до сих пор не испытывал того состояния, которое описывают все поэты. Вполне доверять поэтам, конечно, нельзя, но изо всего, что я читал по вопросу о любви, она представляется мне собственно ничем иным, как психическим болезненным состоянием, проявляющимся у людской породы в виде частичного помешательства: так, человек влюбленный считает тот или другой предмет совсем другой вещью, чем этот предмет является на самом деле, — например, маленькая толстенькая девчонка, штопающая чулки, представляется ему некоей богиней. Но продолжай, однако, милый Понто, рассказ о двух друзьях, Формозусе и Вальтере.
Понто рассказал далее следующее:
— Вальтер бросился Формозусу на шею и проговорил, обливаясь слезами: «Ты навсегда похищаешь счастье моей жизни, но ты сам счастлив, и в этом мое утешение. Прощай, друг мой, прощай навеки!»
После этого Вальтер побежал в чащу кустов и хотел застрелиться. Но в отчаянии он забыл зарядить пистолет, благодаря чему он ограничился припадками безумия, повторявшимися ежедневно. Однажды Формозус после нескольких недель, в течение которых он не видел Вальтера, вошел к нему и увидел его распростертым на полу и заливающимся горючими слезами перед пастельным портретом Ульрики, висевшим на стене.
— Нет, — воскликнул тут Формозус, прижимая Вальтера к своей груди, — я не в силах видеть твоих страданий, твоего отчаяния; я охотно жертвую тебе свое счастие. Я отказался от Ульрики и убедил старика, чтобы он назвал тебя своим зятем. Ульрика тебя любит, быть может, сама того не подозревая. Делай ей предложение, я устраняюсь. Прощай!
Он хотел уйти, Вальтер удержал его. Все, что сказал Формозус, представлялось Вальтеру каким-то сном, и он уверовал в правду слов своего друга только после того, как этот последний вручил ему собственноручное письмо старого президента, гласившее приблизительно следующее:
«Благородный юноша! Ты победил. Неохотно отпускаю я тебя, но чту твою дружбу, равносильную твоему героизму, подобный которому описывается лишь у древних писателей. Пусть господин Вальтер, человек с прекрасными качествами и с отличной должностью, сватается к моей дочери Ульрике. Если она согласится на его предложение, я с своей стороны не имею против этого ничего».
Формозус действительно уехал, Вальтер сделал предложение, и Ульрика стала его женой. Старый президент написал Формозусу письмо, где спрашивал, не возьмет ли тот у него, в виде слабого знака симпатий к его личности три тысячи талеров, конечно, не в качестве награждения, которое немыслимо в подобных случаях, а просто для того, чтобы доставить удовольствие старому президенту. Формозус ответил, что старик знает скромность его потребностей, что деньги не могут сделать его счастливым, и только время его утешит и излечит от сознания потери, в которой не виноват никто, кроме судьбы, зажегшей в сердце дорогого друга любовь к Ульрике. Формозус прибавил, что с его стороны не было никакого благородного героизма, что в его отречении от счастья виновна опять только одна судьба. Впрочем, он готов принять подарок под тем условием, чтобы старик направил его к одной бедной вдове, которая вместе со своей добродетельной дочерью живет в таком-то месте в крайней безысходной нужде. Вдова была найдена и получила предназначенные для Формозуса три тысячи рейхсталеров. Вскоре после этого Вальтер написал Формозусу: «Я больше не в состоянии жить без тебя, вернись в мои объятия!» Формозус так и сделал и узнал по своем возвращении, что Вальтер отказался от своего прекрасного места, под условием, чтобы оно было передано Формозусу, давно уже мечтавшему о такой должности. Формозус занял оставленный Вальтером пост, и, если упустить из виду обманутые его надежды насчет женитьбы на Ульрике, он был в самом отличном положении. Все удивлялись соревнованию в благородстве между обоими друзьями, их поведение было как бы отзвуком давно минувшего времени, примером героизма, на который способны только люди с великим духом.
