Ульрих вопросительно уставился на командира разведки Воронянского. Но тот не смутился и доложил, что не все еще закоулки местечка разведаны, что на поиски жандармского «постерунка» посланы кавалеристы.
— Непорядок, — тихо буркнул Ульрих, ехидно поглядел на Воронянского и подошел к женщине ближе.
— Это кто же такой Антек? — стал допытываться Ульрих.
— Главный жандарм, — ответила женщина и пожала плечами. — А может, еще старше? Откуда мне знать, ясный пане?
— Интересное дело, — сказал Ульрих и поглядел на комиссара. — С одним человеком сводит счеты все местечко! Так ли, хозяйка?
Женщина тяжело вздохнула, затем стала причитать:
— То был недобрый человек, ясный пане! То был такой злодей, какого еще земля не носила! То был грабитель, насильник… — и она заплакала.
В это время из ближнего переулка вынырнул парный дозор.
— Весь народ там, товарищ комбриг! — сдерживая коня, воскликнул один из дозорных, махнув рукой в глубину переулка.
Ульрих и комиссар вскочили в седла и тронулись мелкой рысцой за дозорными. За ними следом потрусила вся штабная кавалькада.
На узкой улочке, против одноэтажного дома с открытой верандой толпились крестьяне, вооруженные вилами и кольями, шомпольными дробовиками и даже винтовками.
Возле входа на веранду валялась на траве вывеска с изображенным на ней взъерошенным белым орлом, увенчанным короной, — древним гербом польских королей династии Пястов. Толпа шумела.
Когда всадники приблизились, люди притихли. А когда поняли, что перед ними те, кого они ждали, о жандарме забыли. Десятки людей сперва робко, потом смелее стали подходить все ближе к командирам и наконец окружили их.
— Здравствуйте, товарищи! — Ульрих поднес руку к козырьку фуражки.
— День добрый! — громко за всех ответил желтоусый мужик и протянул комбригу большую мозолистую руку.
За желтоусым подалась вся громада. Мужики и бабы, парубки и девчата, никогда еще по-настоящему не видавшие красных воинов, зная о них лишь понаслышке, тронулись вперед и наперебой, горячо и сердечно стали здороваться с котовцами.
— Заждались мы вас, товарищи, — сказал желтоусый и ласково потрепал коня Ульриха по крутой шее. — Все глаза проглядели!
— Еще вчера были бы здесь, — ответил Ульрих, — да задержались под Божьей Горой.
— Значит, не устояла гора? — оживился желтоусый.
— Рухнула, окаянная, — подмигнул Ульрих, — лежит теперь, не шелохнется!
Мужики и бабы переглянулись: из простых, мол, людей красный командир, говорит с мужиками запросто, как с равными.
