Вот и сейчас напротив меня сидит, ещё вполне молодая, но безмерно уставшая женщина и, уже в который раз, её мозг отказывается понимать ложь того официоза, что я вынужден повторять ей снова и снова. Последние полгода мы видимся с ней каждый месяц.
— Ну почему кальционная крупа? — едва сдерживает слёзы, теребя в сухих пальцах серый платок. — Её залежи должны быть! Почему она?! Двести грамм на месяц. На месяц!
— Я всё понимаю, — в очередной раз пытаюсь, одновременно, и дистанцироваться и проявить участие, — но департамент не объясняет своей политики. Ни нам, ни вам… Наверное, есть резкие причины для сокращения лимита именно на крупу, обогащенную кальцием.
— Вы не понимаете! У меня сын уже четвёртый раз за год кости ломает. Ему нужен кальций! А где его взять? Из этих двухсот грамм?
— Я не знаю, — признаюсь и поплотнее натягиваю на лицо маску сочувствия, утопающего в печали. Эту маску можно назвать моей рабочей одеждой. Строить рожи — тоже часть моей работы. Как сейчас, сочувствующего и понимающего, или как двадцать минут назад, непроницаемого и холодно клерка-сноба. Их у меня много и, кто бы знал, как я хочу забыть о них, раз и навсегда…
— Вы не знаете, где брать, не знаете, почему департамент каждый месяц нас обкрадывает. Тогда — зачем вы здесь сидите? Зачем нужны, такие как вы?
— Этого я тоже не знаю, — говорю вполне откровенно.
— Я не знаю как так дальше жить! — женщина всё-таки не сдерживает эмоций и прячет мокрые глаза в платок. — Почему всё так? Почему нас просто не могут взять и убить? Зачем нас так мучить, Господи?
Она утыкается лбом в кулачок, так что загораживает от меня половину лица. Мне остаётся лишь смотреть в единственный, оставленный мне для обозрения, глаз, который испускает солёную влагу на дрожащие, щедро подведённые тушью ресницы. Вот капля, вдоволь напитавшаяся чернилами женской красоты, срывается и разбивается об стол, оставляя на нём небольшую тёмную кляксу.
— Лиза, я могу называть Вас по имени? — поздно вспоминаю я об этикете.
— Да называйте, как хотите! — всхлипывает женщина.
— Я не могу ничего поделать с вашим лимитом, — продолжаю я, получив зелёный свет, — с департаментом — тоже не могу. Но, давайте сделаем так! Я работаю до девяти сегодня. Давайте, в полдесятого встретимся у супермаркета, того, что в квартале отсюда, — киваю в сторону близлежащего продуктового магазина, — и я куплю вам обогащённой крупы. У меня остался лимит ещё с прошлого месяца. Так что, можно даже пару пачек взять.
