Однако, Лиза больше нравилась мне просто как такой же человек как и я, с критическим мышлением и достаточным жизнелюбием, чтобы относиться к происходящему вокруг с долей иронии. В общем, у меня появилось некое разнообразие в части препровождения своего свободного времени.
Но вот пришёл тот день, когда свой заслуженный выходной мне нужно было разделить с человеком близким по крови, а не интересам. Сергей упорно звал меня пострелять из раритетного оружия в нелегальном тире, обустроенном в одном из подвалов заброшенной девятиэтажки, на окраине города. Лиза приглашала в гости продегустировать её новый кулинарный триумф, состряпанный из наипростейших продуктов, оставшихся с её прошломесячной индивидуальной продуктовой корзины. Дело заключалось в том, что в этот день я клятвенно пообещал отцу, что приеду его навестить. Отказов и отговорок он, на этот раз, не принял, поскольку ему нужно было сторонне мнение относительно его новой статьи, которую он писал и переписывал последнюю неделю, для одной региональной газеты, надо сказать, с весьма вольной редакционной политикой.
«Социум сорокового. Прогресс или деградация?» — вот название нового публицистического труда моего неугомонного отца. Каждый раз, когда он звонил и рассказывал, над каким материалом собирается поработать в ближайшее время — я едва сдерживал себя, чтобы не заорать на него благим матом. Ведь, по большому счёту, каждая его статья, в последние, эдак, лет семь, могла потянуть, как минимум, на весьма серьёзный штраф, а то и приговор к обязательным работам, с которых, как правило, каждый третий возвращался сразу на больничную койку, с которой уже не вставал. Были и те, кто вообще не возвращался, но их меньше — примерно один из десяти.
Отцовскую публицистику, при желании, можно было легко подогнать под статью «Дискредитация государственной власти» или «Дискредитация государственной политики». Эти статьи появились в уголовном кодексе ещё в 2021-м году и за прошедшее время сильно эволюционировали. По-сути, по ним можно было осудить за любую критику или инакомыслие. Причём, история знала случаи, когда даже, вроде бы невинные, на первый взгляд, проступки интерпретировались таким образом, что всем становилось понятно — от удара каркающего меча госаппарата не застрахован ни один из ныне живущих. Каким образом редакции, с которой сотрудничал отец, удавалось избегать судебных тяжб, которые, естественно, закончились бы не в пользу журналистов-вольнодумцев — для меня оставалось и остаётся загадкой. Так вот, поскольку отправить материал отец должен был уже во вторник, то это воскресенье было последней возможностью привлечь меня в качестве «бета-ридера».
