Тварь плавно сдвинулась с места навстречу Ларисе.
— Стой! — закричала Вероника, позабыв обо всём. — Не смей её трогать!
Мама остановилась, услышав крик, посмотрела по сторонам… и увидела Веронику, лежащую на крыльце подъезда, извалявшись в грязи. Она вскрикнула и побежала вперёд, навстречу ждущей её твари.
Перед глазами Вероники всё поплыло. Она закричала что-то ещё и попыталась встать на ноги, совсем забыв о своей хвори; мама тоже кричала, размахивая сумкой; и даже тварь издала тонкий звук, напоминающий крысиный попискивание. Она увидела, как тень, как в замедленной съемке, припала бесформенным ртом к темени матери. Напоминает клеща, рассеянно подумала она. Тварь парила над Ларисой маленькой грозовой тучей, и череп женщины вдруг вмялся внутрь, как резиновый мяч, из которого стали спускать воздух. Бег Ларисы замедлился, затем она остановилась на краю площадки. Ей нужно было только перешагнуть невысокое ограждение, а она замерла с поднятой ногой, и сумка дрожала в её руке.
Потом она упала.
И даже тогда тень не отцепилась от неё — она потянулась вслед, теряя последние человеческие черты. Вероника с отвращением поняла, что это большое насекомое, напоминающее навозного жука. Оно намертво присосалось к её матери и вытягивало остатки жизни из неё. Ноги Ларисы в спазмах бились об асфальт, с каждым разом всё слабее.
Вероника поднялась вверх — это оказалось неожиданно легко, может быть, из-за того, что грудь её перестала вздыматься, а жёлтое солнечное сияние сменилось призрачным зелёным отсветом. Она устремилась в умирающей матери. Склонившись над ней, она схватилась за жука. Тот противно пищал; на его жёсткой спинке Вероника увидела узор в виде вытянутого лица. Жук сопротивлялся, но она была сильнее. Когда она оторвала его от головы матери, раздался влажный хруст, и из жука выплеснулась густая бело-зелёная жидкость. В порыве отвращения Вероника сжала ладонь в кулак, и жук внезапно рассыпался в её руке зелёным песком. Но даже превращаясь в прах, он продолжал мерзко пищать. Когда тварь смолкла, она увидела, что жук был не таким большим, каким казался — так, всего-то крохотный навозный жучок. И её собственная рука тоже выглядела странно — лишенная пальцев, тонкая и чёрная…
Птичья.
Вероника посмотрела на маму. Она лежала там, где упала, лицом вниз. Ноги перестали дёргаться.
Это всё? Я опоздала?
Она возвела глаза к зелёному солнцу, сотканному из миллионов тончайших нитей, и отчаянно каркнула. Если мама умерла, нет смысла жить и ей. Вероника взмыла вверх, хлопая крыльями. Вверх, вверх — в это зернистое зелёное небо, там сложить крылья и упасть камнем вниз, разбиться насмерть!
