– И с барками да с железом так же, – встрял и второй бородач. – Барки тоже денег стоят. У меня торговля «тихвинками» да «унжанками» от Сяси и до Волги. А в Питер по Тихвинке да Маринке теперь никто ни зерно, ни мясо везти не хочет. Лодки только солдаты берут, да и то за бумажки. Был недавно в Череповецком уезде, в Борисоглебском. Тамошние мастера мне как свойственнику маленькие барки по дешевке уступали. Дак там тоже – давай, говорят, серебром, а не то – никаких тебе лодок…
– В Борисоглебском был? – заинтересовался штабс-капитан, услышав о родине. – И как там? Как помещик тамошний?
– Да я ить был-то там дня два всего, – пожал плечами купец. – Про помещика ничего и не знаю. Вроде бы половина села теперь у другого хозяина, никак Щербатова. Вроде живет с семьей, никто не помер. А вы, Ваше Благородие, бывали там? – Да я родом из тех мест, две версты от Борисоглебского. Может, знаешь деревню Панфилку? Там у меня маменька осталась.
– Так вы, Ваше Благородие, сыночек Аглаи Ивановны? Николай Александрыч? – расплылся бородач в улыбке. – Знаком-с, знаком-с. У ейного управляющего, свояка моего, я ведь и останавливаюсь. Он мне и говорил, что у барыни, мол, сын – офицер-«кавказец» и кавалер, в крепости сейчас сидит как государственный преступник! А барыня-то все убивается!
– Вот, как видите, уже не сижу, – глухо сказал штабс-капитан, помрачнев. Еще бы! Скажут же такое – «государственный преступник!»
Взгляды присутствующих стали сочувственно-подозрительными. Ишь ты – в крепости сидел! У нас ведь как говорят: «Сам ли украл, у него ли украли? В общем, замешан».
– А знаете, господа, что с точки зрения новых властей мы все – государственные преступники! – хохотнул капитан-исправник. – И в формулярах будет запись: «Находился под арестом!» А уж под каким там, домашним или нет – никто разбираться не будет!
– Ладно, господа – это лирика, – построжел штабс-капитан. – Реальное положение дел у нас гораздо хуже. Как я полагаю, мятежные солдаты задержаны далеко не все. Кое-кто успел скрыться…
– Да не кое-кто, а человек пятьдесят сбежало, – подметил поручик Наволокин. – Никто мятежников не искал, не арестовывал. А среди них были не только пришлые, но и свои.
– И такие были? – удивился штабс-капитан, а потом подумал: «А чего тут удивительного-то? На площади Сенатской стояли не только военные, но и гражданские».
– Считайте, штабс-капитан, вся молодежь канцелярская, – загрустил городничий. – Да еще и молодые депутаты от дворянства. Человек пятнадцать изменщиков наберется… Это не считая тех, кто уже в Питере. Они ведь, паразиты, и приходили нас арестовывать, якобинцы доморощенные, туды их…
