– Юнкер, – подозвал Клеопин своего заместителя. – Возьмите взвод и становитесь к воротам. Всех впускать, разоружать и никого не выпускать. Лукин, вы со своей командой – караулить пленных! Остальные – за мной. Ну, а ты, горе-караульщик, покажешь, где пленные содержатся.
В подвале под трапезной обнаружились не только гарнизонные солдаты с поручиком Наволокиным, но и монахи. Когда пленных выводили, кое-кого из иноков пришлось выносить на руках.
Последним узилище покинул седобородый подтянутый старец. Судя по высокому клобуку и панагии на груди – настоятель.
– Отец игумен, а вас-то за что? – спросил Николай.
– А нас, сын мой, за то, что пытались увещевать заблудших. Вот, прапорщик и изволил… – грустно улыбнулся.
Николай, воспитывавшийся матушкой в уважении к ангельскому чину, непроизвольно сжал руки в кулак. Но все-таки, превозмогая ярость, снял кивер и подошел под благословление.
– Батюшка, благословите!
– Бог благословит, – осенил его игумен крестным знамением. Потом, прижав голову штабс-капитана к своей груди, поцеловал в лоб: – Будь осторожен, сын мой. Не озлобься!
У Николая навернулись слезы. Давно, ох как давно он не то что не исповедовался, но даже и не подходил к руке священнослужителя!
– Простите владыка, как же тут не озлобиться…
– А ты попробуй, – улыбнулся старец не «отеческой», а настоящей отцовской улыбкой. – Делай, что надлежит, но помни, что братья это твои, хоть и заблудшие. Что же делать, сын мой, раз они такие? Да и сам-то подумай, разве простые солдаты виноваты? Да и прапорщик этот… Молодой еще, глупый. Ты уж, сын мой, не наказывай его строго. Ну, занимайся войском, а я к братии пойду, да и за Иконой присмотреть надобно. А к вам я послушника пришлю, чтобы показал – где разместиться, да как обустроиться.
Осенив крестным знамением солдат – как освободителей, так и недавних гонителей, игумен пошел, держа левую руку так, как будто бы долгие годы придерживал ножны…
Николай смотрел вслед уходящего игумена, раздающего благословления и думал. Пожалуй, если бы не слова настоятеля, он бы уже приказывал вывести за монастырские стены прапорщика Рогозина и расстрелять мальчишку. Теперь он такой приказ отдать не мог. Только надолго ли хватит выдержки? Ну, по крайней мере, он будет стараться…
Пока Николай разговаривал с настоятелем, Сумароков успел разоружить еще человек пятнадцать, возвращавшихся из города. Судя по узлам с барахлишком, «революционеры» делали вылазки как на вражескую территорию.
