Наверху, в больнице все дышало усталостью. Врачи и медсестры ходили, держась за стенку. Ни одного свободного стула, даже на подоконниках сидели люди. И еще — толпы полицейских, которые как-то подозрительно раболепно вытягивались при виде моего спутника и норовили исчезнуть.
— Самолет долго катился по Ленинскому проспекту — это одна из центральных московских улиц, — говорил Николай Васильевич, не обращая на них внимания. — Повезло, что проспект как раз перекрыли ради президентского кортежа. Президент не пострадал, вы с ним разминулись минут на десять, но такое удивительное совпадение без внимания не осталось. Поэтому столько полиции и не только. — Поймав мой взгляд, он наклонил голову: — Ах, я же не представился: подполковник ФСБ Смирнов. Но наедине можете называть меня Николаем Васильевичем.
Проходя мимо окна, я бросил взгляд наружу. Темно. Ночь? Раннее утро? Я в Москве, а значит, часовые пояса… Господи, я — в Москве, на десять минут разминулся с президентом! Потребуется время, чтобы сжиться со всем этим.
— Ну и то, что самолет врезался в полицейское управление, тоже повлияло, — продолжал Николай Васильевич. — Пострадавших полно, погибших четверо, но официально — семеро. Вы мертвы, Дмитрий Владимирович. Не благодарите, ведь это в какой-то мере моя работа.
Мы остановились у поста медсестер. Николай Васильевич свистнул, привлекая внимание суетящейся девушки:
— В какой палате лежит Анастасия Липнягова?
Медсестра метнула на него яростный взгляд:
— Вы что, не видите, что творится? Подождите…
— Девочка, — перебил Николай Васильевич, — посмотри на меня внимательно. Мне пятьдесят восемь лет, и у меня в голове опухоль, размерами превосходящая твой мозг. Сколько ты хочешь заставлять меня ждать? Я в любую секунду могу упасть и задергаться, тем самым прибавив тебе работы. Так что если хочешь, чтобы старый больной пес сдох подальше отсюда, будь добра, назови номер палаты.
Медсестра недовольно зашелестела бумагами. Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, боль в груди сделалась терпимой. Да и головная потихоньку отпускала. Мысли забе́гали быстрее. Маша. Брик.
— Идемте. — Николай Васильевич взял меня за локоть и повел по коридору.
— Стоп, — вырвался я. — Давайте немного отмотаем назад. Там, в подвале, я еще не совсем пришел в себя. Вы сказали, что Маша жива…
— Ради этого не обязательно останавливаться. — Николай Васильевич двинулся дальше, и мне пришлось бежать за ним. — Мы идем в палату к Липняговой Анастасии, это стюардесса разбитого самолета. У нее сломано ребро, и осколок пропорол легкое. В настоящий момент состояние стабильно.
