— Да? — озадачилась чернота. — Интересно. Мне еще ни один носитель не смог оказать сопротивление такого рода.
— Принц пытается быть осторожным, не хочет навредить Боре, — неохотно сказал я. Говорить хорошее о человеке, которого предаешь, было тяжело.
Темнота помолчала, проникаясь этой непонятной логикой. Я ждал. Было странное чувство, что меня «не отпускают». Но вдруг нахлынуло невероятное тепло. Я не мог толком объяснить это ощущение самому себе, понял лишь, что к Разрушителю оно не имеет никакого отношения.
— Мне надо подумать, — вздохнула чернота. — Оставлю вас ненадолго. Не наговорите лишнего.
Я открыл глаза и сразу увидел причину такого странного напутствия и загадочной теплоты.
— Как ты? — спросила Маша. Она стояла, опираясь о спинку кресла впереди, и загораживала экран с самолетиком.
Ответ я не успел даже обдумать. Маша быстро и тихо заговорила сама:
— Я знаю, тебе не хочется разговаривать сейчас, но это я просто места себе не нахожу, можешь хотя бы ради меня…
Она мялась, краснела.
— Что ради тебя? — спросил я.
— Сядь со мной. Пожалуйста.
Я вздохнул. Конечно, наедине с собой гораздо проще создавать впечатление убитого горем вдовца. Но, с другой стороны, просто гипнотизируя взглядом самолетик, за шесть часов можно и с ума сойти.
— Ты можешь сесть у окна, — привела последний довод Маша. Как будто ребенка уговаривала. Я едва не рассмеялся и, чтобы спрятать улыбку, опустил голову, начал возиться с ремнем. Все соседи отстегнулись сразу после взлета, но мне ремень не мешал.
В проходе, на середине пути, попался Брик с ноутбуком подмышкой. Задержался, хотел что-то сказать, но я молча прошел мимо. Сел у окна, посмотрел вниз. Мы летели над бескрайним полем белых облаков. Как будто вата.
— Как будто снег, — эхом отозвалась Маша. Мы переглянулись и не сдержали улыбок. А секунду спустя она сжала мою ладонь. — Я рада, что ты со мной… случился.
Было похоже, что она сама не ожидала от себя такого признания. И, наверное, последнее слово добавила, уже паникуя. Я не знал бы, как себя вести после этих слов даже в обычной ситуации, а сейчас мне еще приходилось все пропускать через фильтр «тяжелой утраты». Поэтому я просто молча смотрел в ответ, предоставив Маше самой выпутываться.
— Можешь меня послать или ударить, если хочешь, — говорила она тихо, отведя взгляд, — но я правда так чувствую. Ты старался мне помочь, я про Элю, и все такое… Я тоже тебя не оставлю. Как хочешь сейчас про меня думай, просто знай: я всегда буду рядом.
