Взгляд Энрики метнулся к окну, и крик едва не сорвался с губ — на подоконник с той стороны облокотилась Ванесса Боселли. Энрика узнала ее по горящим недобрым огоньком глазам, по пышной прическе.
— Ты? — выдохнула она.
— Я! — крикнула Ванесса и, рассмеявшись, сделала сальто назад. — Поздравь меня, я замуж вышла! Вот, гляди! — Она вновь подскочила к окну и сунула левую ладонь под нос Энрике.
— Поздравляю, — пролепетала та, разглядев тускло блеснувший золотом ободок.
Двор освещали два уличных фонарика, но Ванесса, видно, добавила к ним какого-то колдовского света. Ее рыжие волосы, казалось, горели, когда она заходилась ужасающим смехом.
— Раз! — крикнула она и одним прыжком взлетела на забор, где замерла, балансируя руками. — Два! Три! Четыре!
Что она считает? Зачем так кричит страшно? Энрика никак не могла унять сердце. Дрожа от страха и холода, негнущимися пальцами пыталась схватить ставень, но — тщетно.
И вдруг ее осенило: Ванесса считает удары часов!
Взгляд устремился к настенным часам, но те тонут во мраке. Сколько же? Одиннадцать, должно быть. Нет, одиннадцать уже было. Значит… Значит…
— Десять! — визжала Ванесса. — Одиннадцать!
Она замолчала, и в тишине Энрика услышала двенадцатый удар. Кровь отхлынула от лица, ноги подкосились, и она вновь упала на стул. Как же так? Что же теперь… Почему?!
Скрипнула калитка, во двор вошел Гиацинто. Такой же, как обычно, — черное пальто и снисходительная улыбка.
— Ты опоздал, — выдохнула Энрика.
— Нет, — покачал головой Гиацинто. — Это ты опоздала.
Руку пронзила боль. Подняв запястье к лицу, Энрика увидела расползающееся черное пятнышко. Это еще что такое?!
— Приятной казни, скрипелка! — крикнула Ванесса, спрыгнув с забора. Гиацинто небрежным жестом взял ее под руку, и на его пальце тоже сверкнуло кольцо. — Не надо было моего братца обижать. Идешь против семьи Боселли — значит, совсем в голове пусто.
— Я никогда не обижала Рокко! — закричала Энрика, опять вскакивая. Чем дальше — тем страшнее, непонятней делалось. Может, это еще сон?
— А кто с ним с самого детства по лесам бегал, а как замуж — так за другого? — прищурилась Ванесса. — Он-то, может, и смолчит, а я — ведьма страшная, ничего не прощаю!
— Мы с ним просто дружили, — прошептала Энрика.
— Мальчик и девочка? Ха! Какие еще сказки знаешь, смертница?
Но Энрика больше не смотрела на нее. Протянула руки к Гиацинто, недоумевая, прося разъяснений.
— А я, — сказал он, — очень не люблю, когда меня используют, чтобы подобраться к отцу. Прощай, Рика. Мне тебя будет не хватать. Сыграй. Сыграй, пока время не вышло. Реквием Энрики Маззарини! Исполняется в первый и последний раз!
