Он бросил галстук на покрывало. Хорошо бы таким же образом избавиться от прошлого!
Мучительные воспоминания изводили его с не меньшей силой, чем в последний раз, когда он осмеливался дать им волю. Дуглас никогда не был человеком общительным и держал в секрете своих друзей и связи в обществе. После его смерти подозрения породили ни на чем не основанные обвинения, встреченные каменным молчанием Ландена. Столкновение с трагическим результатом его глупых поступков в таком юном возрасте не позволило ему достойно отразить град неудобных вопросов. Открыть правду он никак не мог – и все же, в силу возраста и неопытности, не сумел изобрести правдоподобную ложь, чтобы объяснить безвременную кончину брата и удовлетворить ненасытный аппетит света к сплетням.
Неудивительно, что герцогство было запятнано, а фамильное имя опозорено. Действительное десятилетиями членство в клубах аннулировалось, поток приглашений прекратился, его больше не принимали ни в одном доме. Даже самые старые друзья отца исчезли, разорвав все связи, как только стало ясно, что Ланден отказывается говорить на тему гибели брата. Одним поспешным решением он уничтожил мир, в котором жил.
Он никогда не подвергнет Амелию такому жестокому обращению. Она заслуживала большего. Заслуживала всего самого лучшего.
И все это последствия его вмешательства в дела Дугласа.
Ланден снял жилет, вынул из кармана список Амелии и пробежал глазами строки, написанные изящным почерком. Остался один пункт. Еще одна привязь к городу, не выказавшему Ландену милосердия.
В дверь тихо постучали. Он, не задумываясь, шагнул к порогу и повернул ручку. В коридоре стояла Амелия. Волосы так же непокорны, как ее темперамент, красота слепит глаза. Она переоделась, теперь на ней был не дорожный костюм, а новое розовое платье, казавшееся совершенством. Кожа сияла теплым светом, что создавало впечатление невинности и соблазна. Он затаил дыхание.
– Ланден, мне нужно поговорить с вами, – прошептала она, оглядывая его так, словно молила о согласии. – Пожалуйста.
Последнее слово немедленно заглушило рвавшиеся с языка возражения. Он отступил и позволил ей войти. Страсть побуждала пригласить ее, но здравый смысл восставал. Он отошел на другой конец комнаты только для того, чтобы успокоить противоречивые эмоции.
Лампа горела слабо, мигающий свет почти не соперничал с угасающим пламенем камина. Зловещий саван теней, черных, как его прошлое, танцевал на стене, над его головой, и Ланден поднял руку, словно пытаясь их прогнать. Но тут же решительно шагнул к камину и подбросил дров. Жар, который он ощутил, был желанным напоминанием о том, как легко можно обжечься.
