Он глубоко вздохнул.
– Вы знали, что замужество неминуемо, причем в самом ближайшем будущем. Вы должны учесть здоровье вашего отца и решимость брата.
– Эгоизм брата, – с горечью возразила она. – Он желает отделаться от своей ответственности за меня и получить от этого союза какую-то выгоду. Иначе чем еще объяснить его выбор жениха? Мэтью так поглощен своим участием в этом интеллектуальном обществе, что редко выезжает в свет и вряд ли понимает смысл отношений с точки зрения женщины.
Ее голос смягчился, а гнев немного утих. Подражая Ландену, Амелия облокотилась о кроватный столбик.
– Чего вы хотите?
Глупый вопрос, не имеющий достойного ответа. Но Ланден все равно его задал.
Их взгляды встретились и скрестились. Не в силах выдержать такого напряжения, Ланден опустил глаза и принялся рассматривать покрывало на кровати.
Сердце Амелии пропустило удар. Чего она хочет? Как он может не знать? Неужели время, проведенное вместе, значило для него так мало?
«Я хочу мужчину, который способен заставить меня чувствовать себя такой, какой я чувствую себя с тобой. Живой. Свободной. Любимой. Я хочу тебя».
Но вслух она ответила:
– Я хочу того, чего хочет каждая женщина. Брака по любви или по крайней мере отношений, построенных на дружбе и взаимном уважении.
– Ваш брат знает это.
– Мой брат обманывает меня относительно своих целей.
– А вы не верите в возможность подобного брака с Коллинзом?
Судя по его сурово сжатым губам, он и сам считал подобное предположение более чем нелепым.
– Нет! – отчаянно вскрикнула Амелия, и слова полились из нее потоком: – Я хочу большего. Но при взгляде на него ничего не чувствую. – Она вскинула подбородок и уставилась на него. – Но меня переполняют эмоции, когда я смотрю на вас.
Последняя фраза слетела с ее губ легко, как птица с ветки дерева. Амелия пыталась понять реакцию Ландена, вглядываясь в его по-прежнему непроницаемое лицо. Его губы были плотно сжаты.
Ее взгляд скользнул ниже, в вырез небрежно расстегнутой рубашки, под которым виднелась загорелая кожа. На шее бился пульс, и Амелия жаждала коснуться этого места поцелуем.
– Амелия, – тихо и мрачно начал Ланден, в свою очередь впиваясь взглядом в ее губы, словно хотел вернуть ее слова обратно. – Мне не следовало позволять себе вольности во время вашего урока плавания или в кабинете. Я забылся. Вы должны сердиться на меня по крайней мере в половину той силы, с какой я сожалею о случившемся.
– У меня нет сожалений. И у вас не может их быть. Верность, в которой вы поклялись Мэтью, – это добродетель, которую он сам не поощряет, что подтверждается его эгоистичным решением.
