.
Пашков начинал свои проповеди с чтения короткого евангельского текста из Библии, лежащей перед ним на столе. Две особенности в словах, которые следовали за этим чтением, отличали его собрания от других религиозных собраний. Прежде всего, он говорил просто, «без подбора высокопарных слов, патетических возгласов и банальных эффектов, так часто употребляемых в нашей церковной проповеди». Немецкий реформатский пастор Герман Дальтон заметил, что Пашков «заботливо и сочувственно искал выразить свою мысль так, чтобы она была понятна его слушателям». Во-вторых, Пашков говорил, опираясь на собственный опыт, объясняя план спасения от первого лица: «когда-то я был без Христа, чужд заветов обетовании, не имел надежды… Господь дал мне уверовать в прощение грехов, возвещаемое именем Его. Благодать Божия и дар по благодати одного человека, Иисуса Христа, восполнили всю нужду мою, переполнив сердце мое радостью неземною и благодарностью ко Спасителю, искупившему меня кровью Своею Богу». Дальтон заметил, что слушатели видели: проповедник сам был пробужден к пониманию этих вечных истин и пророчество Спасителя исполнилось в нем – «Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой» (Ин. 7:38)[202].
После бесед
Пашковские собрания не заканчивались после проповеди. Покинув импровизированную кафедру, Пашков смешивался с толпой, пожимая руки, обмениваясь поклонами, благословляя посетителей (хотя «благословлял не обычным крестом владыки, каким мы привыкли видеть пастырское благословение, а словами напутствия на добрые дела») и отвечая на вопросы по его беседе. Многие присутствующие, особенно в первый раз, казались очень тронутыми.
После собрания в другой комнате накрывался стол с закусками, к которому одинаково приглашались и завсегдатаи, и новопришедшие; пока гости рассаживались, Пашков оставался в зале с теми, кто желал «частной аудиенции». Когда один посетитель, не зная о приготовленной еде, пытался уйти сразу после беседы, элегантная дама убедила его остаться. (Он потом узнал, что она была княгиней). Когда частные дискуссии Пашкова кончались, он присоединялся к своим гостям за столом и благословлял пищу. Во время ужина из четырех блюд – страсбургский пирог, холодная закуска, горячие блюда и шампанское – разговор обращался к христианской жизни, но Пашков устало молчал, пока гости разговаривали между собой. Так как многие из гостей были частыми посетителями, они узнавали новопришедших и старались вовлечь их в разговор на духовные темы. Один наблюдатель позднее вспоминал эти разговоры: «Удивляюсь тому, что я пришел не на маскарад, а между тем ко мне все незамаскированные внешне люди подходят с вопросами так же свободно, как и в маскараде замаскированные субъекты. Может быть, и здесь все с маскою на душе ходят»
