Эта парочка почему-то очень захотела, чтобы Бармина оставалась некоторое время в фактории. Пообещали комфортабельные апартаменты, вино из лучших ресторанов Парижа и великолепную готовку. Пообещали по два франка золотом за каждый день, что она решит задержаться и столько же за помощь в защите фактории от врагов за каждый факт нападения.
«Весело они тут живут, — сказал я джиннии. — Соглашайся, что ли. Деньги нам не помешают, да и можно будет потрясти у лягушатников по сусекам на наличие полезных вещей».
«Мне здесь холодно. Хочу как можно скорее оказаться подальше от снегов и этого мрачного вида тёмных сосен, заросших волосами и грязных смертных, вони и тесноты».
«Неделю побудем и попрощаемся. Хоть немного узнаем местные реалии, а то сейчас хуже новорожденных детей. За тех, хотя бы, думают родители да мамки-няньки».
«Я согласна, — в голосе девушки засквозила будущая каверза, которые я уже научился определять мгновенно, — но если ты в это время станешь исполнять обязанности слуги».
«Э-э что… я? Слуга?».
«Как хочешь, значит, нет».
«Я могу и приказать… ладно, будь по-твоему, но играть слугу согласен лишь в присутствии местных, наедине никаких выкрутасов».
— Я согласна, — холодно и с королевским достоинством кивнула французам джинния. — Веди меня и слугу в достойный кабинет. О цене за мои услуги поговорите с ним.
Три дня выдержала джинния во французской фактории, или, что будет вернее, это я выдерживал заскоки и выходки Бармины. Первый день я вьюном крутился около неё, пока она проводила всё время с Жаккаром и Вьеном. Я только что ноги ей не мыл, хотя она и пожелала этого, но после моего обещания месяц держать джиннию в чёрном теле, как только покинем факторию, немного сбавила своим амбиции.
На третий день под вечер в наступающих сумерках со стороны гор к фактории подошли три десятка фигур в меховых одеяниях с длинноствольными винтовками.
— Ирокезы, дьявол! — заскрипел зубами Вьен.
— Нет, гуроны, посмотрите на их цвета и головной убор вождя и шамана, — возразил ему Жаккар.
— Дьявол! Пусть черти их дерут в аду…
— Хватит, — резко оборвала словесный поток француза Бармина. — Не смейте поминать тех, кого не знаете.
— Мадмуазель, простите великодушно. Ни в коей мере не желал вас оскорбить, в этих суровых землях я скоро превращусь в мужлана неотесанного, — рассыпался в извинениях управляющий фактории. — Вы сможете, сдержать шамана, пока мы будем отстреливать воинов? Против шамана мы не выдержим, эти отродья ада горазды на злые выдумки и нечестный бой.
