Только Лидия Борисовна ушла на работу, Федя помчался к Леньке. Друга своего он застал в одних трусах над цинковым тазом, тот стирал себе рубашку. Во дворе на веревке висела красная майка.
— Ты что так рано? — смутился Ленька.
— Можешь сейчас ко мне?
— Что случилось?
— Такое дело! Закачаешься!
Федя начал рассказывать про Марь-Иванну. Тут Ленька проявил нетерпение и посоветовал Феде не тянуть. Тогда Федя сразу выложил ему про розовые коробки. Ленька загорелся, хлопнул Федю по плечу:
— Тут что-то есть!
Почему Федя обратился именно к Леньке? Во-первых, потому что Ленька — друг. Во-вторых, никто так не начитан в области криминалистики. В-третьих, у него вообще голова работает. Он по алгебре в уме задачи решает. В шахматы сражается один против всего 7-го «Б». Если б захотел, был бы круглым отличником, да все некогда…
Ленька натянул сырую майку, и они побежали к Кораблевым. Первым делом Ленька захотел взглянуть на коробки своими глазами. Прокрались в сарай. Ленька приложился к отверстию, посмотрел и сказал обиженно:
— Здорово ты меня разыграл!
— Ты что, сдурел?! — возмутился Федя. Оттолкнув друга, он глянул в отверстие: никаких коробок. Видны лишь березовые поленья. И брезента тоже нет.
— Но ведь были! — воскликнул Федя.
— Куда же они делись?
Тут Федя вспомнил про машину, которая разбудила его ночью. Он рассказал об этом Леньке. Тот поднял указательный палец и произнес важно:
— Это уже кое-что!
На этом друзья расстались. (Леньке надо было позаботиться о рубашке, она так и осталась в оцинкованном тазу.) После его ухода случилось еще одно происшествие. Ярко светило солнце, пчелы с жужжанием перелетали от цветка к цветку, ветерок еле шелестел листьями малины и вдруг среди этих мирных звуков раздался крик.
Дико залаял и загремел цепью Джульбарс.
Федя сперва не узнал голоса, но потом догадался, что кричит не кто иной, как Модест Антипович. Он вопил без слов:
— А… а… а!..
— Будешь еще мухлевать? — спросил чей-то хриплый, злой голос.
— Не… не…
— Получи еще!
Послышался глухой звук удара и что-то тяжелое упало на крыльцо. Федя перемахнул через заборчик и застыл, как вкопанный. Модест Антипович лежал на крыльце лицом вниз, а какой-то мужчина деловито и быстро направлялся от него к калитке. В это время Федя увидел его лицо — полноватое, в морщинах. Только тут Федя заметил, что на улице стоит такси. Хлопнула дверца. Такси фыркнуло и исчезло.
«Надо запомнить номер машины», — подумал Федя, но было уже поздно. Стал припоминать, что осталось в памяти: во-первых, лицо — такого не забудешь — жестокое и вместе насмешливое. Затем клетчатый пиджак незнакомца, его широкие плечи и заросший седеющими — волосами затылок.
