Сначала обнаружились несколько чистых бумажек, по-видимому, вложенных между листами в качестве закладок. Сэр Ховард засунул их в карман рубашки. Нашлись еще три бумажки: на одной был рисунок с изящной головой пчелы, на другой — список из нескольких адресов, а на третьей — какая-то зашифрованная заметка:
Pulex irr.
М-146 Attr. fac. 17
М-147 A. f. 88
M-148 A. f. 39
M-149 A. f. 99!!!
Эта бумажка находилась в томе под названием «Генетика животноводства», который был одним из немногих научных трудов, разрешенных прыгунами. В маленьком словаре нашелся еще один листок с решением математической задачи. Там было написано…
— Руки вверх, вы оба!
В темноте вдруг вспыхнуло желтое око мощного фонаря, осветившего сразу обоих грабителей. За фонарем маячила плохо различимая фигура пожилого человека в ночной рубашке. Он держал в руках «воровской лук», — так назывался арбалет с фонарем, укрепленным над прицелом. Арбалет был заряжен и взведен.
— Полегче со спусковым крючком, отец, — попросил сэр Ховард, поднимая руки, — ты рискуешь всадить стрелу в своего единственного правопреемника и наследника.
— Ховард! Я тебя не узнал.
Для маскировки сэр Ховард не брился больше недели; в результате его лицо было покрыто густой угольно-черной щетиной, способной напугать не только ребенка.
— Какого черта?! Что ты здесь делаешь? Что за идиотизм — грабить собственный дом?
— Я искал одну вещь и не хотел будить тебя в такое время. К сожалению, мы не можем тут задерживаться, — сэр Ховард понимал, что его извинения звучат нелепо.
— Да что такое здесь, в конце концов, происходит? Что ты ищешь? И кто этот человек?
Сэр Ховард представил Хааса, а затем продолжил путаные пояснения.
— Просто я искал свои бумаги, которые забыл здесь, как мне казалось. Ничего важного.
— Какие еще бумаги? И потом, этим нельзя объяснить твое… твое вторжение!
— Да так, просто кое-какие бумаги. Думаю, мы уже почти закончили, верно, Лайман? Счастлив был с тобой увидеться, отец.
— Ну нет, так не годится! Ты не можешь уйти из дома, пока я не получу разумных объяснений.
— Извини, отец, но я сказал все, что мог. А теперь мне действительно пора уходить.
Герцогом овладела раздражительность, что бывало не часто:
— Послушай, ты… мальчишка! Ты покинул дом, одетый, как подобает настоящему джентльмену, убедив меня, что собираешься на увеселительную прогулку. Спустя шесть недель я неожиданно вижу тебя ночью; ты одет, как бродяга, шляющийся по стране в компании простолюдинов, вламывающихся в дома приличных людей. Что это значит, сэр?
