– Потери?
– Семеро убиты. Двое ранено. Их разведчики метко стреляют. Сразу в голову. Их из сибирских охотников набирают. Вы, кстати, единственный, кому посчастливилось наверняка убить одного из них. Остальные ушли целехонькие, дьявол их побери.
– Босфельда запишите в потери. Восемь итого.
– Да, кстати, среди убитых Ульрих Хаазе, – заметил фельдфебель, выходя из землянки.
– Как? – неприятно удивился Леетш. – Могу я взглянуть на тело?
Выскочив на улицу, он промчался к небольшой ровной площадке у противотанкового орудия, на которую стащили тела павших бойцов роты, и, сверившись с фотографией, выуженной из кармана кителя, громко выругался.
– Бодвин Кунке! – рявкнул Леетш. – Мне нужен старший стрелок Кунке!
– Кунке! Эй, кто-нибудь видел Кунке?! – стали вполголоса перебрасываться вопросами солдаты, напряженно всматривающиеся в покрытые молодым лесом и кустарником склоны холма, откуда неожиданно явились, чтобы вскорости исчезнуть, бойцы советского разведывательного отряда.
Спустя полчаса поисков фельдфебель, передвигаясь в три погибели, явился на площадку, где его поджидал следователь.
– Ефрейтор Тиме видел, как Кунке уводили «Иваны», – с трудом сдерживая эмоции, сообщил командир роты Леетшу. – Утверждает, что тот не сильно сопротивлялся. И еще…
Тут Леетш увидел дуло пистолета-пулемета, нацеленное в свою грудь.
– Босфельд, – закончил фельдфебель, и его голос дрогнул.
– Так надо, – отрезал Леетш, глядя прямо в полные ярости глаза.
Несколько секунд в душе унтер-офицера велась борьба между желанием пристрелить потрошителя, истязавшего его боевого товарища, и благодарностью за спасение в бою. Победило последнее ввиду железобетонной уверенности, которую всем видом выражал сотрудник крипо.
– Тебе лучше бы убираться обратно, – переборов себя, сказал фельдфебель. – Скоро сюда нанесет удар артиллерия или…
– В какую сторону повели Кунке русские? – перебил его стальным тоном Леетш, заставив фельдфебеля побледнеть.
– С ума сошел?! – воскликнул он.
– У меня приказ, – отрезал следователь, чем вызвал у командира роты какое-то нездоровое восхищение, которому тот сам неприятно удивился.
Не увидев в глазах Леетша ни тени безрассудства или фанатизма, лишь холодную решительность, фельдфебель пожал плечами и скомандовал ему следовать за ним.
– Серьезно? – русский офицер в полурасстегнутой гимнастерке перевел полные изумления серые глаза с удостоверения личности на сидящего перед ним немца.
– Говорите по-русски? – спросил он на немецком и, когда Леетш отрицательно покачал головой, задал второй вопрос:
