Радуга в аду | страница 37
Игорька Вадим видел впервые, но и он сразу даже и не понял, а почувствовал — такое сразу чувствуется — кто здесь хозяин. Слишком вежливо вели себя с ним ребята. Конечно, вели себя по-простецки, но в рамках, вроде и как с равным, но тон другой, тон почтительный, невольно, но почтительный, и без матерщины: Игорек не матерился, и пацаны не матерились, особенно по-матери, так, блякали, и не больше. Даже между собой не матерились. Игорек с Вадимом поздоровался, руку пожал, и дальше — без внимания, зашел человек и зашел, знают его — значит, свой парень. Игорек свои разговоры вел, он игру новую компьютерную осваивал, и пацаны ему секреты игры рассказывали. Вообще, компьютерные игры — самые насущные разговоры — их обсуждали, ими болели, ими жили, все остальное: драки, разборки — все это обыденно, и говорить об этом… словом, скучно об этом и говорить, если только кого насмерть, если кого убивали, тогда могли на эту тему, особенно интересовали подробности. Впрочем, в действительности, все эти шестнадцати — восемнадцатилетние мальчишки по сути своей не были кровожадными, и, поднимаясь на воздух, выходя из этого подвала, оставаясь один на один с собой, они становились обычными, со своими обычными мечтами, мальчишками: встретить какую-нибудь классную девчонку, подружиться с ней, только… чтобы обязательно был сотовый телефон, без сотового телефона разве можно с девчонкой подружиться? Вот, был бы он такой, как Игорек, а так… А так — как он без телефона? Кому он без телефона нужен? Без телефона разве он пацан? Без телефона он так…