.
Инге разрыдалась. Память о войне никак не располагала ее ни к русским, ни к другим выходцам из Советского Союза. Ее отца Фрица Поля в свое время призвали в вермахт, а в начале 1945 года Инге с матерью бежали в страхе перед Красной армией из Берлина на север – в городок Фельдберг в Мекленбурге. И в итоге оказались в советской зоне оккупации. Администрация назначила бургомистром Фельдберга известного писателя-антифашиста Ганса Фалладу, который с восторгом принял смену власти. В своих романах он как мог идеализировал оккупацию, – когда, мол, еще завоеватели были так добры и щедры с покоренным народом?
На самом деле немцы переживали совсем другие чувства, когда попали под каток Красной армии. Инге помнила советских солдат и групповые изнасилования в Фельдберге. «Хуже всего были монголы, – говорила она, – в казачьих шапках и с плетками в руках». Возможно, она имела в виду уроженцев Средней Азии и южной Сибири – тех «азиатов», которых нацистская пропаганда изображала недочеловеками. Мать Инге изнасиловали трижды. «Ни одну женщину не пощадили», – вспоминала Инге. Многие жертвы покончили с собой, но семейство Поль вытерпело все испытания. На Рождество 1945 года приехал домой отец, выпущенный из плена англичанами. Его ждал «сюрприз»: немногим раньше его жена родила сына, которого тоже назвали Фрицем. Пережитое отцом никак не переполняло его душу любовью к новому режиму. Сташинский знал, что его будущие жена, тесть и теща, мягко говоря, не русофилы, а советскую оккупацию воспринимают враждебно. Герр Поль не делал из этого тайны, особенно навеселе. Однажды его выпады против нового режима опубликовали в местной газете, назвав его по имени. Фриц-старший этого нисколько не стеснялся. Его зять запомнил, с какой гордостью он показывал эту вырезку, когда об этом заходил разговор (она всегда была у него в кармане)150.
Инге признание жениха привело в ужас. Ее не волновало, что он всего лишь пересказывал требования начальства. Она сказала: «Ты, видно, немного рехнулся, если предлагаешь мне такие вещи». Ведь он хорошо знал, как она относится к этой системе. Но Богдан ответил: «Если мы хотим жить вместе и будь что будет, ты должна это сделать. Ты должна вести себя так, будто приняла их предложения и согласна сотрудничать». Инге не могла отказаться от него, от мечты выйти за него замуж – но и вступать в ряды КГБ не желала.
Она придумала план получше: им с Богданом надо немедленно бежать на Запад. Из Далльгова рукой подать до Западного Берлина, поэтому такой вариант казался ей вполне резонным. Но теперь заупрямился жених. На суде он признался: «Я ей сказал, что теперь не могу этого сделать, но такая возможность останется у нас в будущем. Надо выиграть время». Сташинский думал, что полученные в Москве знания помогут ему, когда настанет время обосноваться в капиталистическом мире. «Я знал, что после переподготовки меня пошлют в Западную Германию или другую западноевропейскую страну». Он убеждал Инге, что дело с его командировкой за пределы соцлагеря решено окончательно.
