Разговор у них был долгий. Инге более-менее смирилась с положением. Сташинский уверял ее, что настоящей сотрудницей КГБ она не станет, а он сделает все возможное, чтобы оградить жену от каких бы то ни было заданий. От нее требовалось лишь войти в роль. Богдан раскрыл много деталей своей биографии, но ничего не сказал о двух убийствах и вообще о своей функции в органах. Он не боялся, что она может его случайно выдать, но считал, что для ее же безопасности ей лучше этого не знать. В итоге невеста согласилась изобразить приверженку коммунизма, готовую помочь будущему мужу в трудном, но почетном деле борьбы за мир во всем мире, и поехать в этом образе в Москву.
Сташинский вспоминал, что они пришли к такому компромиссу: она не скажет никому ни слова об их разговоре – не только в Москве, но пока что даже своим родителям. Они должны были держаться придуманной в КГБ легенды. Инге обещала так и поступить151.
Глава 21
Невестины смотрины
9 января 1960 года Богдан Сташинский и Инге Поль сели на поезд в Москву. При них были выданные куратором паспорта. Несколькими днями ранее полковник Деймон попросил немку сделать фото, и теперь она превратилась в Ингу Федоровну Крылову. У Богдана был его старый паспорт на имя Александра Антоновича Крылова. Фройляйн Поль пока еще оставалась девицей, зато гражданка Крылова стала замужней. В Москве их встретил офицер КГБ и отвез в знакомую Сташинскому гостиницу «Украина». Однако тот и виду не подал, что уже бывал и в городе, и в этом отеле. Начальство велело ему играть роль и говорить невесте, что он тут впервые – в награду за усердную службу в Штази.
Само начальство тем временем тщательно изучало немку. Майор Фабричников – чичероне молодой пары в походах по магазинам и прогулках по Москве – расспрашивал ее о впечатлениях от советского образа жизни, от столицы. Он хотел знать ее мнение буквально обо всем вокруг. Инге притворялась, что не узнала в нем человека с Лубянки, хотя его назойливое присутствие говорило само за себя. Она ловко изображала восторженную туристку, но с глазу на глаз просила у Богдана совета, в каком случае разыгрывать удивление, а в каком нет. КГБ следил за ними и в отсутствие Фабричникова. В их вещах рылись, а номер в гостинице «Москва», куда их переселили из «Украины», как подозревал Сташинский, прослушивался. Майор при нем отчитал портье, едва не определившего молодую пару «не в те» апартаменты152.
Инге с самого начала была не рада поездке, а оказанный им прием произвел гнетущее впечатление. Более того, обстановка ее просто пугала. Еще на вокзале в Варшаве она почувствовала себя загнанной в ловушку, преданной и проданной в рабство. В Москве это ощущение стало только сильнее. Богдан и его куратор показывали ей шедевры дореволюционной архитектуры и мраморные станции московского метро, но ее поражал контраст между роскошью отделки и плохо одетыми пассажирами. Женщины в шерстяных платках, фуфайках и валенках, с набитыми хлебом вещмешками за спиной, выглядели очень бедно – этот образ врезался ей в память. А еще ей казалось, что повсюду пьяницы. Нередко они собирались в группки в метро или в роскошных вестибюлях зданий в центре города, спасаясь от мороза. Те, кто не добрался до цели, валялись на снегу.
