— У меня беда...
— Что стряслось?
— Появился членовредитель...
Мне стало не по себе. До сих пор дивизия москвичей не знала такого отвратительного вида трусости. Да и мне за недолгую юридическую практику не приходилось вести следствие о членовредительстве. В прокуратуре соединения в то время работали три следователя. С наиболее опытным из них Николаем Григорьевичем Дыбенко мы и направились в медсанбат, где лечился подозреваемый. Врач заявил, что не исключает ранение осколком мины, но, возможно, это и умышленное отсечение пальцев.
— Однако, — пояснил он, — предмет, которым они отсечены был очень острым, поскольку отсечение произведено одним ударом. Для такого удара должна быть, конечно, сильная и ловкая левая рука...
Командир взвода доложил данные о подозреваемом: в армию призван в начале 1942 года, когда советские войска освободили Калининскую область, около трёх месяцев находился в медчасти запасного полка 53-й армии. Я рассчитывал вызвать подозреваемого и подробно выяснить обстоятельства ранения. Но Дыбенко тактично, вероятно не желая подчеркнуть мою неопытность в расследовании подобных дел, предложил иной путь: побывать в части, где до ранения служил подозреваемый, побеседовать о бойцами отделения, выяснить, как он вёл себя, как относился к службе, что рассказывал о ранении, и только после этого побеседовать с ним самим.
Начали с командира отделения.
— Ел себя, в общем, нормально, — показал тот, — правда, очень боялся обстрелов, особенно миномётных... Но ведь их не очень-то почитают и другие... Так что, ничего плохого за ним не числится.
Следователь спросил:
— Давно он в подразделении?
— Недели три.
— После ранения вернулся к вам?
— Да, рука его была обмотана рубашкой, он сильно ругался и плакал, кричал, что проклятый фашист лишил его руки.
— Говорил, где его ранило?
— Да, недалеко, на опушке рощи.
— А как он туда попал?
— Ходил к старшине роты за куревом.
— Вы его посылали?
— Нет... Очередь была красноармейца Петина.
— Вы говорите, он очень боялся миномётного огня. В чем это проявлялось? — спросил я.
— Старался не вылезать из окопа. Мог сидеть в нем целыми сутками. Фриц часто обстреливает в обеденное время. Ротная кухня рядом, подход к ней почти безопасен, но если обстрел, он за обедом не пойдёт. Не принесут ребята — сидит на сухарях.
— В этот день противник обстреливал как всегда или чаще?
— Вообще фрицы обычно бьют в одно и то же время, хоть часы проверяй. В этот день так же...
