— Местности, что ли? — не понял он.
Вернее, это мозг еще не воспринял услышанное. Интуиция уже ликовала, колотя серебряными молоточками в висках. Удача, невероятная, потрясающая удача!
— Банковская карта, — сказала Кошкина.
Чакуров попытался зевнуть. У него это не получилось.
— Чья? — тупо спросил он.
— Лярвы этой, — был ответ. — Убийцы. Она телефон из кармана вытащила, чтобы подсвечивать. Карточка и выпала. Я подняла. Думала… Ладно, не важно.
— Четырехзначный код подобрать невозможно, — машинально произнес Чакуров. — Если не знать хотя бы элементарных сведений о владельце.
— Это я уже поняла, — Кошкина хихикнула. — Банкомат, зараза, чуть не съел карту.
Снова воцарилась тишина. Чакуров сделал значительное лицо и протянул руку:
— Ладно, давайте сюда, Любовь Викторовна. Попробуем по карте установить личность владельца. Если получится, конечно.
— Что вы там про паровоз говорили?
— А?
— У вас хвост впереди паровоза едет, — заявила Кошкина, щурясь. — Получу свою долю, отдам карту.
— Напрасно вы так, Любовь Викторовна, ой, напрасно, — скорбно покачал головой Чакуров. — Я ведь с вами по-хорошему, а могу и по-плохому. Пришлю группу с обыском, и все дела.
— Ну и присылай! — вызверилась она. — Не найдешь карту, хоть тресни. Я к другому следователю пойду. Пугает он!
— Если ты, Кошкина, выкинешь такой фортель, — предупредил он, — то я тебе отсидочку гарантирую. За сокрытие улик и введение следствия в заблуждение.
— А ты не пугай, не пугай! Не на ту напал, понял?
Чакурову стало ясно, что давить дальше на Кошкину бесполезно. Она за деньги удавится и от своего не отступит. Проклятая баба! Придется с ней, видно, как-то поладить.
— Ладно, — произнес он. — Вижу, вы женщина с характером. Уважаю.
— Мне ваше уважение до одного места, гражданин следователь. Мне деньги нужны.
— Получите вы свои деньги, — угрюмо пообещал Чакуров. — Я позвоню, и мы условимся о встрече.
— Пятьдесят тысяч мои, — заявила Кошкина.
Он кивнул молча. Аргументы у него закончились, а признавать свое поражение не хотелось.
Чакурова взяли в спортивном комплексе «Перфект лив». Он плавал там по средам, а по воскресеньям посещал зал тренажеров. Поплавать поплавал, а качаться ему еще долго было не суждено.
Сразу после ухода Кошкиной Чакуров позвонил по объявлению, представился и спросил, с кем говорит.
— Я просто дежурю на телефоне, — ответил женский голос. — Сейчас соединю вас с родственниками.
Прошло довольно много времени, прежде чем Чакуров услышал другой голос — мужской, молодой, бодрый. Оказалось, что это адвокат, через которого следовало вести все переговоры.
