То, что далеко не каждый даже самый образованный человек в состоянии критично переосмыслить и тем более самостоятельно построить классификацию способов «самоуподобления», – это полбеды. Но всё же полбеды, поскольку всякая классификация была, есть и остается разновидностью символической власти, а некритически заимствованная классификация – инструментом чужой, тайной и потому неподконтрольной власти над волей и сознанием. Не каждому дано увидеть скрытые сущности и лица за галереей внедряемых хитроумных схем, личин и масок.
По мере «конструирования и строительства» этажей и уровней идентичности (от возрастной, гендерной, социальной, профессиональной, этнокультурной и гражданской до творческой и духовной) перед умственным взором человека или социума открываются новые и всё более широкие горизонты. Вместе с тем у каждого из нас своя индивидуальная карта самоидентичности, которая изменяется при смене горизонтов – от доступных разуму пространственных и временных до самого труднодоступного – горнего. Культурная идентичность включает в себя не только изобретения (к разряду чистых изобретений относится, например, широкий набор политических моделей самоопределения) и не только открытия, к числу которых может быть отнесено открытие собственных склонностей и дарований, но и откровение. По этой причине культурная идентичность является не тайной за семью печатями (в этой области всё тайное со временем становится явным – и технологии, и мистификации), но своеобразным «таинством».
Применительно к конфессиональной самоидентификации можно говорить о таинстве без кавычек. Без напряженной внутренней духовной работы не выстроить иерархии уровней самоидентичности, когда в сознании и в жизни остаются не только навязанные ролевые функции, но и место для «внутреннего человека». Труд самоидентификации и сбережение духовного наследия – две стороны одного явления, поскольку основой и стержнем национальных культур и, следовательно, мирового наследия являются культурообразующие конфессии[67].
Ответной реакцией на отсутствие или дефицит «высокой самоидентификации» может быть нигилизм в самых различных его проявлениях. В генетическом коде любого нигилизма, в том числе и сугубо рационалистического нигилизма, когда сами ценности, по выражению Ф. Ницше, теряют для человека и социума всякую ценность, заложен механизм ложной самоидентификации. Его природа – абсолютизация какого-то отдельного свойства, реального или (чаще всего) идеального, придуманного к случаю, но возведенного в ранг высшей ценности. Пример – абсолютизация ситуативного «я» или сконструированного самообраза, который иногда называют я-концепцией или системой рационализированных установок. В данном случае не суть важно, о чем идет речь: о неявном знании, зародившемся в фантазиях, или об идеализированном самообразе, построенном в процессе рационального планирования собственного будущего. В любом случае вероятным результатом ложного самоотождествления может стать нигилистическое отношение к реальности или к собственной жизни.
