— Постойте же, госпожа Биология!.. — кричал возница бессильно.
Из кибитки звучал многоэтажный мат. Матерившаяся девушка вдруг высунулась, вздёрнула носик и прибавила:
— В следующий раз вместо платья пасть порву!
Совсем не писаная красавица. Совсем не приятен её голосок. Платье — кажется украденным из Оружейной палаты. Но исполненное гневом лицо — цветёт, вянет и снова цветёт. Но русые волосы — вихрятся вечностью. А шея! Господи, какая шея! Да, тут стоит подойти поближе…
Протянул руку извозчику, поднял из месива весны. Отвёл в сторонку, спросил, кому служит, дал закурить. Отвечал он просто: «Истории».
Я подошёл к девушке в кибитке и поклонился, как умел:
— Простите… Вы госпожа История?
Лицо устало поднялось, её взгляд скользнул по мне.
Над нами висели плоскодонные облака.
— Ну да, — ответила она грубовато. — А ты кто такой?
— Аристарх Велимирович Ржаневский.
— Аристократичненько. За ответами?
Я кивнул. И — разговорились. Сдуру я пригласил её на прогулку: против ожидания, получил не оплеуху, а слабый кивок. Ещё расспрашивал, из-за чего сора: оказалось, Биология выходила замуж и брякнула: «А ты, История, так в старых девах и останешься?» Ну История её — и взашей.
— Инна. Зови меня Инной. А прогульнуться можно — только мне в душ и переодеться бы. Обождёшь? А вообще, езжай с нами! Но без вопросов, ладно? У меня уши скоро отвалятся.
В кибитке оказалось уютно и мягко: в подушках можно было потонуть и пропасть. Я откупорил вино, а Инна протянула мне наушник:
Время плетётся, как черепаха!
Зраки, полные чёрного страха!
В зеркале — нахлобученный Бог!
Ай, Бог, а ну-ка, давай хэндэ-хох!
Я дотронулся рукой до бровей: не улетели ли? «Оргазм Нострадамуса» в её плеере! Инна хмылилась и разглядывала моё удивление. Нет, ну теперь точно свои! Да и пили мы из одной бутылки, в общем-то.
Талант кучера я оценил сразу. Отчаянность — тоже. Натурально Илья Байков! Неожиданно мягко мы въехали на железнодорожную насыпь, проехали по мосту и свернули в Сокольники — оттуда к Яузе, где потряслись на набережных, разглядывая знаменитые Яузские водопады, и выехали к «Серпу и Молоту», там — наглейшим образом на шоссе Энтузиастов, сделали почётный крюк мимо кладбища: а дальше и по Нижегородской, и по Таганской, и по Солянке — совсем уж не гнушаясь. Красная площадь? И по ней проехались. Мимо Христа Спасителя промчаться, шокируя туристов? А как же!
Нас охотно пропускали: будто с мигалкой едем. Везде мы проезжали играючи — с лёгкостью велосипеда и напористостью танка. Я слушал наушник, прикладывался к вину и пытался уследить за проносящимися местами. Я и в машине-то почти не ездил по Москве, а уж в кибитке! Я вообще пешеход: люблю брести, плестись, задирать голову…
