7
Неприятное чувство тяготило Эрке, когда она вышла от матери. Проблема решена, мать довольна, Шекер вновь стала любимой младшей дочерью, и все это благодаря ей, Эрке. Это она убедила Шекер смириться с обстоятельствами, полюбить маму. Но почему же теперь ей так плохо? Эрке пошла по направлению к своему дому, но перед калиткой остановилась. Прямо на дорожке лежала кучка. Эрке позвала: «Цыган!», но на ее зов никто не откликнулся, поэтому она пошла искать щенка в сад.
Мама редко называет ее духтерлейме[28], хотя это она, а не Шекер – младшая дочь. Мать никогда не дарит ей таких дорогих серег. Если их продать, хватит на две машины. Зачем девочке такие дорогие серьги? Она их может потерять, их могут украсть! Да еще и перед зеркалом теперь будет крутиться часами. Пустышка! Мама назвала ее раче духтер[29], сказала, что она похожа на бабушку Шекер. Ничего она не похожа на бабушку, она на свою мать похожа, больше ни на кого! А то, что она, Эрке, как две капли воды похожа на мать, никого никогда не интересовало, ее никогда не называли красавицей. Все-таки противная она, эта Шекер, все время прибедняется. Бедная родственница, все ей должны, а она ничего никому не должна. Нашлась мне, обиженная. На обиженных воду носят, нечего с ней церемониться. На месте мамы следовало бы указать ей место. Разбаловала ее совсем.
Эрке нашла Цыгана, когда тот облаивал дерево, на которое вскарабкалась взъерошенная кошка. Эрке схватила щенка за холку и потащила к дорожке. Уткнув его носом в кучку, она несколько раз шлепнула по боку:
– Это ты зачем делаешь? Это ты сам есть будешь?
Пес жалобно заскулил, ей пришлось отпустить его. Отряхнув руки, она пошла за веником и совком.
Надо выдать Шекер замуж поскорее. Почему мать считает, что рано? Столько хороших женихов приходит, а она всем отказывает. Говорит, я до 18 лет девочку не отдаю. Меня же выдали в 15 лет, а ее почему нельзя? Чем она лучше? Нашлась мне, неженка. Я бы уже давно выдала замуж и избавилась от этой обузы. Она только кровь материну сосет, а толку от нее никакого. Даже на пианино играть не может. Говорю ей, играй громче, чтобы всем было слышно. А она мне – мол, громче нельзя. Плохому танцору – пол кривой. Если громче нельзя, зачем вообще играть на пианино? Зачем ей преподавателей наняли, деньги им платят? Все на ветер, все мамины деньги – на ветер. С Миной я так церемониться не буду, выдам замуж рано. Строго с ней надо, взяла манеру спорить со мной. Думает, если мать ее защищает, она может себе позволить мне перечить. Надо ее приструнить, пока совсем не выбилась из рук.
