— Шара умерла не из-за интриг смертных, — говорит Сигруд. — Ее убили агенты божественного существа.
Ивонна изумленно смотрит на него.
— Да что ты несешь?
— Я тебе расскажу, — говорит Сигруд. Он кряхтит, шевелит плечами, пытаясь найти удобное положение. — Но мне понадобится кресло. И желательно, чтобы эта беседа состоялась… подальше от Тати.
— Она может расстроиться?
— В каком-то смысле.
* * *
Сигруд рассказывает. Он говорит долго, больше трех часов, скособочившись на старом, оплетенном паутиной стуле в оружейной Ивонны, а сама она стоит в углу напротив. Когда он заканчивает, Ивонна долго молчит.
— Да ты… ты безумен, — произносит она.
Сигруд кивает: это естественная реакция. Он встает и начинает бродить среди собранного Ивонной вооружения, легко касаясь то пистолета, то винташа, то ножа, наклоняясь туда и сюда, чтобы подтвердить марку, модель или целостность оружия.
— Ты сумасшедший, — опять говорит Ивонна. — Ты просто чокнутый!
Он снова кивает, затем достает из кучи оружия пистолет-«карусель». Слегка улыбается, вспоминая, как Турин бегала по Вуртьястану с таким вот чудищем на бедре.
— Хватит кивать! — рявкает Ивонна. — Тоже мне, опекун нашелся!
— Твоя реакция вполне разумна, — говорит Сигруд. Он откладывает «карусель» и берет револьвер. Открывает барабан, изучает каморы. — Я говорю тебе безумные вещи. Но они также правдивы. Как тебе известно, на Континенте одно другому не мешает. — Он защелкивает барабан.
— Ты говоришь мне, что Шара Комайд использовала свой дурацкий благотворительный фонд, чтобы… чтобы находить божественных детей?!
— Да. Судя по тому, что я узнал.
— Потому что какой-то божественный ребенок-тиран пытается их пожрать?
— Да.
— И… и ты думаешь, что Татьяна — одна из них?
— Я думаю, что ее имя есть в списке, который теперь у меня, — говорит Сигруд. — И она почти точная копия девушки, что спасла меня на скотобойне. Слишком много сходства для сомнений, как я погляжу. — Дрейлинг ненадолго замолкает и смотрит на Ивонну, от которой его отделяет множество винташей. — Она делала что-нибудь странное?
— Ее мать убили! — раздраженно отвечает Ивонна. — И теперь она застряла в холмах, со мной, и уж я-то знаю, какая из меня горничная для юной барышни! Она только и делает, что плачет!
Сигруд втягивает воздух сквозь зубы.
— Что-то не складывается.
— О, вот теперь у тебя что-то не складывается! А тот остальной бред, который ты мне только что рассказал, — он, конечно, сложился тютелька в тютельку!
