На следующий день мы решили отснять несколько кадров в семье молодого и энергичного шорца Никиты, сумевшего своими силами электрифицировать деревню, установив дизель-генератор и электрические столбы. Он жил с молодой женой и двумя маленькими детками, сыном и дочерью. Покидать родную деревню ни при каких условиях Никита не собирался, хотя супруги недавно отучились в Новокузнецком университете, получили дипломы и могли бы поискать иной жизни.
Заканчивались мои зимние «полевые работы». Я прощался с Эльбезой, тихой и малолюдной. Обратный мой путь в несколько тысяч километров начинался здесь, на окраине красивой горной страны. Он пролегал через редкие деревушки, где живут своей нелегкой жизнью шорцы, телеуты, русские, простые люди с непростой судьбой.
На мгновение таежную тишину нарушила команда: «Майка, но-о-о!». Так звали лошадку, увозящую меня из Эльбезы по заснеженной дороге, на которой оставались едва заметные следы от саней и Майкиных копытец.
Таежная электричка
«В краю, где чистые снега, где неоглядная тайга, где спрятана душа моя…». К сожалению, я не знаю, кто написал эти строки. Но, побывав в Горной Шории трижды, за правдивость этих слов могу ручаться. Там тайга, действительно, неоглядная. А чтобы в этом убедиться, нужно попытаться как можно выше забраться, например, на гору или даже на потухший вулкан. Однажды то и случилось. Но об этом чуть позже.
Обычно мы называем тайгой большой, девственный и бескрайний лес с присущими ему видами хвойных деревьев и животных, в том числе и не встречающихся в обычном лесу. Слово «тайга», такое привычное для нас, на языках тюрок Южной Сибири означает «гора, покрытая лесом». Красота этих мест необычайна. Вот почему в августе 1991 года я, дополнительно купив три билета на самолет до Новокузнецка, отправился в запланированную на лето экспедицию, взяв с собой семью. У жены был отпуск, у дочек (старшей тогда было одиннадцать лет, а младшей — девять) еще не закончились каникулы. Ну а я летел в Горную Шорию, как говорится, по делам службы.
Рейс был поздним. За полночь, так и не уснув, я смотрел в иллюминатор турбовинтового лайнера Ил-18, летящего на восток, и думал о своем. Казалось, совсем недавно наступила эта темная августовская ночь. Но не успел еще самолет набрать нужной высоты, как я заметил, что черное звездное небо там, на востоке, уже начало приобретать бледно оливковый цвет. Не прошло и нескольких часов, как спящие в креслах жена и дочки начали ворочаться, разбуженные проникшими через иллюминаторы первыми солнечными лучами. Через какое-то время самолет пошел на посадку в аэропорту, расположенном более чем за три тысячи километров от Москвы.
