К счастью, моя работа не ограничивалась только прочтением писем и написанием ответов на них. В мои обязанности входила и организация так называемых «полевых работ» с последующим выездом в места проживания малых народов, представители которых обращались за помощью.
Первая из двух моих командировок к шорцам, проживающим на юге Западной Сибири, в основном в глухой таежной местности, началась с курьеза.
Обычно вся почта, доставляемая в Фонд культуры, прежде вскрывалась для регистрации, а уж затем рассылалась по отделам. Письмо, написанное шорцами, также было вскрыто. Но ознакомиться с ним я смог лишь на следующий день. О существовании письма я узнал от повстречавшейся мне в коридоре сотрудницы бухгалтерии, которая с усмешкой выпалила сходу: «Читал письмо из Таштагола? Миллион захотели!.. Чудаки твои шорцы…»
Надо сказать, что рубль в те годы претерпел очередную деноминацию. И теперь миллион таких рублей был вполне эквивалентен общей стоимости указанных в смете стройматериалов, двух или трех десятков детских железных коек и нескольких печек-буржуек, предназначенных для школы-интерната, которую шорские активисты строили своими руками в таежном селе. По-видимому, звучное слово «миллион» вызвало в бухгалтерии нездоровый ажиотаж, затмив при этом очень важное. Сельская школа-интернат была для шорцев жизненно необходима. Она позволила бы не отвозить местную детвору на долгую зиму в находящийся почти за сто километров от дома интернат и не разлучать детей с их родителями. Речь в том письме шла не столько о деньгах, сколько о спасении людских душ, сохранении семейного очага.
Деньги все же были выделены. Правда, не сразу и… не миллион.
Кто они, шорцы?
В аэропорту Новокузнецка меня встретили двое шорцев, Василий Ачелов, председатель Шорского национального культурного центра, и замглавы районной администрации города Таштагола Георгий Челбогашев — молодые, убежденные в необходимости сохранения самобытности своего народа люди. Это были авторы того самого письма, из-за которого я здесь и оказался. Кареглазые, темноволосые, с характерными восточными чертами лица, они говорили вполне разумные вещи на чистом русском языке. И я понял: волноваться о какой-либо чудаковатости шорцев не стоит. Не теряя времени, по заснеженной дороге мы отправились в райцентр, который неофициально считался шорской столицей.
Знакомство с Таштаголом я начал с краеведческого музея. Для меня это была хорошая возможность пополнить знания об исторической этнографии шорцев, основной территорией расселения которых является юг Западной Сибири, а точнее — бассейн среднего течения реки Томь и ее притоков Мра-Су и Кондома. На востоке Шория граничит с Хакасией, а на юге — с Горным Алтаем. Важно не забывать, что по переписи населения 1989 года шорцев насчитывалось всего лишь около пятнадцати с половиной тысяч. Это потомки местных самодийских и угорских народов, смешавшихся с другими племенами, мигрировавшими на территорию современной Кемеровской области в период тюркского господства в Центральной Азии. Их язык относится к тюркской группе алтайской языковой семьи. Начиная со второй половины IХХ и заканчивая ХХ веком, шорцы были крещены православными миссионерами. Вот почему, они носят русские имена. Тем не менее, у них сохранились традиционные верования: культы духов гор и рек, других верховных божеств и покровителей родов. По сей день не потеряли своего значения в жизни шорцев шаманы.
