Лайка должна была лететь уже на настоящей космической ракете и с полигона Тюратам, который еще не назывался Байконуром. У нее тоже были дублеры — Альбина и Муха. Их готовили, тренировали. Каждый день усаживали в контейнер и учили есть из движущихся кормушек. На специальной ленте крепилась череда маленьких емкостей в виде корытцев, где находилась еда.
Подошло время. Идут последние приготовления. Лайку одевают, в нужных местах смазывают йодом, протирают спиртом кожицу на холке, где сейчас закрепят электроды. Проверяют надежность креплений на брюшке и боках.
Вошел Королёв в белом халате. Остановился около Лайки. Осторожно почесал ее за ухом. Медики с укором взглянули на Главного, но ничего не сказали. Собака спокойно лежала на столе перед контейнером, вытянув вперед светлые лапы. Следила за всем большими черными внимательными глазами. Она всегда доверяла людям, их рукам, их голосу. И сейчас тоже.
Каким-то особым собачьим чувствованием она угадывала неясную и нескорую беду, но сейчас ей было хорошо с людьми. Она ловила их взгляды. А люди не могли смотреть ей в глаза. Они чувствовали себя виноватыми перед ней. Они снаряжали четвероногого друга в ее высокую дорогу… навсегда.
Лайку усадили в кабину. Ее доктору показалось, что она хочет пить. Не показалось, он это понял. Собаки, когда чувствуют беспокойство людей, сами начинают волноваться. От волнения им хочется пить.
В кабине были поильники. Они автоматически подавали воду, но не простую, а обогащенную специальными составами. Лаечка же любила чистую.
Доктор попросил разрешения у Королёва на секунды приоткрыть крышку люка и дать Лайке попить — через узкую трубочку накапать несколько капель на язык. Не из автомата, из своих рук. Она любила эти руки. И человек тоже был очень привязан к этому доброму и понятливому существу с большими торчащими ушами, которые у самых кончиков забавно складывались и опускались вниз.
Королёв не допускал нарушения регламента. Тем более в момент приготовления к старту. В таких случаях был резок и строг. Все притихли.
— Дайте ей попить. Только быстрей, — понимающе, кивнул он.
Королёв не позволял себе никакой слабости. Но и в нем занозой сидело чувство вины перед этим ни в чем не повинным существом.
3 ноября 1957 года Лайка ушла в свой безвозвратный полет.
Вновь сенсационное сообщение. Внимание мира вновь обращено к России. Кто с добрым волнением, а кто с пристрастием следит за нашим новым искусственным спутником Земли с пассажиркой на борту.
