Я онемела.
Он пояснил свою мысль:
– Нет статьи, по которой людей сажали бы в тюрьму за предложение вступить с ними в половую связь. Нельзя осудить человека и за то, что он «неумышленно» обнажил свои гениталии. Если «верзила» до сих пор носит или хранит оружие, мы могли бы привлечь его к уголовной ответственности за незаконное хранение оружия и, так сказать, выполнить свой долг, доведя дело до логического конца. Но пистолет почти наверняка уже находится где-то в городской канализации.
– И они могут повернуть дело так, что меня арестуют? – изумилась я.
– Вы угрожали им оружием, которым можно убить. Вы знаете, что пистолет, заряженный этим газом, в принципе классифицируется как смертельно опасное оружие? Случаи были… Ваша вина будет доказана, даже если вы станете, напрочь отрицать её.
– Бред! – воскликнула я.
– Слушай, сестренка, я на твоей стороне, – пожал плечами полицейский. – Но таков механизм закона. – Полицейский встал с кресла и взял в руки свой зеркальный шлем. – Не волнуйся. Эти люди, должно быть, достаточно пообтесались в городе, чтобы не лезть на рожон с формальными обвинениями подобного типа. Если сунутся, да, правда, мы подержим тебя пару дней в камере. Но тогда ты можешь выдвинуть встречное обвинение, и мы на этом основании засадим и их в тюрьму. С той разницей, что в нашей воле – поместить их в камеры с таким уголовным контингентом, где парням придется ой как не сладко! Возможны несчастные случаи.
О, беспристрастное правосудие, подумала я и поинтересовалась:
– Значит, как вы говорите… если они не предъявят мне обвинение, то и сами не попадут в тюрьму?
– Не попадут. Мы их разыщем, отвезем в отделение, снимем отпечатки с пальцев и с сетчатки глаз. Побеседуем, как положено. И если они вас не тронули… это все, что мы можем сделать.
– Так они меня не тронули? – вспылила я.
– Увы, мэм.
Я вскочила с места и тут же рухнула на диванные подушки.
– На меня уже второй раз нападают!
– Не выходите в город по вечерам одна, без оружия. К сожалению, вы живете не в самом лучшем районе Нью-Йорка.
– Не выходите… – Мне осточертело без конца слушать советы. – Тогда, простите, на кой дьявол нам полиция?
– Порой и я задаю себе этот вопрос, – ответил полицейский и натянул зеркальный шлем на голову. Теперь он говорил со мной через микрофон. – Нас в городе – восемнадцать тысяч, вас – шестнадцать миллионов. Мы просто не в состоянии гарантировать безопасность каждому из вас. Согласны?
– Согласна. – Я махнула рукой. – Приношу свои извинения.
