Вообще-то она не имела обыкновения удивляться, особенно когда просыпалась. Не вставая, она дотянулась до створок окна, закрыла его, накинула крючки.
— Она пришла в спальню, несмотря на то, что была суббота, — рассказывал Якоб. — Сняла ночную рубашку, раскинула руки на подушке и легла. Не верится, что это было всего три дня назад, — сказал он и опустил глаза. — Вот уже восемь лет мы женаты, и вдруг она появилась в спальне и пахла, как пахнет осенью, когда три дня подряд дует ветер с суши. Она пахла, как пахнет, когда море кажется далеким-далеким, — сказал он и спокойно взглянул на Сюнниву. — Она вошла в комнату, и вдруг все стало по-другому, не так, как прежде. Я посмотрел на ее лицо на подушке и сказал: «Ты не должна быть здесь».
Он слышал гудки парохода внизу у засолочных цехов, и вдруг неожиданно для самого себя кивнул в сторону комнаты, где Марен спала по субботам: «Тебе не место здесь. Сегодня».
— Не знаю, почему я не мог прикоснуться к ней. Не мог — и все! Ведь это была ночь с субботы на воскресенье, и я привык, что она спит в соседней комнате. Я приподнялся на локтях и сказал: «Они пришвартовались не у засолочных цехов. Чудно́».
— Ты не хочешь быть со мной? — сказала Марен.
Якоб повернулся и положил руку под голову.
— Не понимаю, как тебе объяснить, но сегодня ты совсем другая.
Пока Якоб говорил, Марен лежала тихо, не шевелясь, под одеялом.
— Это начинается в постели, — сказал Якоб. — Это начинается всегда в постели, — продолжал он и спустил ноги на пол. — Уйди, — сказал он и попытался улыбнуться. — Ты не должна была приходить сегодня ночью. И ничего не объясняй, не надо, я ничего не хочу знать.
Он поднялся и снова кивнул на дверь. Он словно отгонял от себя наваждение и все кивал на дверь.
Все произошло в ночь на воскресенье. Те, кто проснулся, помнят, какой необычно покойной была эта ночь; полное безветрие, зеркальная гладь воды, мелкая рябь меж сваями у островков. Чайки давно успокоились, и было так светло в устье фьорда, что фонари у причала казались невидимыми с островов.
— Откуда ты знаешь? — сказал пастор Сюнниве Грипе, когда кузнец отвез Марен на материк. — Она сама тебе рассказала?
— Поживи в нашем доме, узнаешь, — сказала она. — Видно ты забыл, как жить в маленьком доме. У нас каждый знает все о каждом. Дом маленький, семьи живут под одной крышей, и мы только притворяемся, что не слышим и не видим. Нужно время, чтобы выучиться этой науке, но невозможного нет на этом свете.
