Бабы, видя это, завздыхали, утирая платками добросердечные очи.
На крыльцо вышли бурмистр и господский ключарь.
Ключарь отпер огромный замок, висевший на дверях погреба. Пленных стали впускать туда по счету. Когда впустили последнего, ключарь запер погреб на замок, спрятал ключ в карман и снова ушел вместе с бурмистром в господский, дом.
Так окончилось взволновавшее сычевцев зрелище.
Толпа быстро рассеялась. Конвойные тоже разошлись по домам. Снова стало тихо.
Часа через два к бурмистру тайно, без огласки позвали жену старосты Василису.
Бурмистр сидел, развалясь на диване, посасывая господский чубук. Старостиха вошла, низко ему поклонившись, остановилась у порога.
— Садись, — буркнул бурмистр, — потолкуем.
Баба робко присела на кончик стула. Бурмистр курил трубку, искоса разглядывая высокую, статную старостиху.
— Вот что, Василиса, — сказал он, — ты баба сметливая. Велено нам супостатов[3], кои в наш плен попадут, отвозить в город и сдавать в казну. А возить их у нас некому, потому как все мужики в партизанах — ловят они ворогов не покладая рук. Посему порешили мы отдать это дело бабам… Дело нехитрое. Собери-ка сход да выбери тех, кто побойчее. Как можем, постоим за нашу землицу-матушку.
— А где мой Тихон? — спросила Василиса.
— Тихон? — усмехнулся бурмистр. — Твой муж не кошель с деньгами — не пропадет. Тихон тебе кланяется — жив… Так как, соберешь сход?
— Соберу, — ответила старостиха, думая об ушедшем с партизанами муже. — Только сгодимся ли?
— Ничего, сгодитесь, — буркнул бурмистр. — Ну ступай!
И снова задымил трубкой.
Василиса ушла собирать мирской сход.
Сотские побежали по избам. Вскоре в старостин овин набралось столько людей, что стоять стало тесно. Но мужиков было мало. Большинство ушло воевать с французами. Вся крестьянская Россия в ту пору поднялась против иноземных захватчиков.
Народ топтался, люди спрашивали друг друга, зачем зовут, но никто толком ничего ответить не мог.
Наконец пришел бурмистр. Протискавшись сквозь толпу, он снял шапку, поклонился миру, потом, кашлянув в ладонь, начал:
— Люди добрые! Злые вороги бегут в нашу сторону. Казаки их шибко в плен берут. И нам велено обороняться, хватать супостатов, сколь возможно. Поднимайтесь стар и млад, кто с чем может. Наша взяла…
Тут поднялся шум. Бабы, услыхав, что «супостаты бегут в нашу сторону», заголосили на разные лады. Старики тоже загалдели, так что бурмистр, чтобы унять их, стал грозить возвращением бежавшего от французов в столицу барина.
