— Ты разве не знаешь? Он же учился в театральном институте, до того как стать учителем. Говорят, он так читает басни, что все ухохатываются.
— Здорово, — грустно сказала Туся. — Жалко, что я не смогу сыграть в спектакле.
— Почему не сможешь? — оживилась Лиза. Еще даже не начинали. Ты, главное, побыстрее выписывайся, и обязательно сыграешь.
Постепенно на улице темнело. Туся посмотрела в окно, и кроны деревьев показались ей приподнятыми кулисами. Лиза уже встала и засобиралась домой, когда Туся вспомнила о записке.
— Лиза, ты не можешь для меня кое-что сделать?
— Все, что угодно.
— Пожалуйста, передай это Егору. — Туся достала из кармана записку и протянула Лизе.
— Ты уверена? — спросила Лиза.
— Как никогда, — улыбнулась Туся. — Хочу, чтобы он получил это письмо еще в школе, до нашей с ним встречи вечером. Передашь?
— Конечно, — сказала Лиза. — И даже постараюсь ничего не приписать от себя лично.
Подруги рассмеялись, поцеловались, и Лиза вызвала лифт. Когда она уже стояла в кабинке, Туся спросила:
— А какой спектакль они ставят?
— Не знаю, — пожала плечами Лиза, — точно еще не решили… Хотя нет, вспомнила! Кажется, «Ромео и Джульетту». Больше ни на что фантазии не хватило.
Когда Туся вернулась в свою палату, она с разбегу кинулась на кровать и несколько раз качнулась на пружинах. У нее было очень хорошее настроение: во-первых, потому, что завтра придет Егор, а во-вторых, потому, что у нее появился план. К ней зашла медсестра и принесла вечерние лекарства.
— Спасибо, — сказала Туся, а когда та вышла, выбросила таблетки в раковину.
Ей надоело лежать в больнице. Конечно, приятно, когда тебя навещают друзья, приносят цветы, записки и апельсины, но…
Туся представила себя на сцене в средневековом платье с длинным шлейфом. Как она могла бы сыграть Джульетту! Она бы смогла заставить целый зал заплакать над судьбой несчастной влюбленной, потому что знает в этом толк. Она была бы прекрасна в этой роли, и все бы поняли, как тонко она умеет чувствовать, как глубоко страдать. Надо только вырваться из этой прокля той больницы, стены которой давили на Тусю всей своей тяжестью.
«Через несколько дней я выйду отсюда, — думала она. — Потому что я совершенно нормальна, и мне здесь делать нечего».
