— Если хочешь, — предложила Вера, — я могу с тобой позаниматься — у меня опыт есть: я с одной девочкой занималась, соседкой, к выпускному экзамену ее готовила.
— И как?
— Сдала. На пять.
— А это дорого?
— Что «дорого»? — не поняла Вера.
— Ты, наверное, с ней за деньги занималась?
— Я тебе просто предлагаю — в смысле помощи, если хочешь, конечно, потому, что мне все равно нечего делать.
— Может, правда? Я бы с этим делом завязала, а ты бы со мной позанималась. С другими предметами у меня проблем нет — меня даже на золотую медаль хотят вытянуть, но по химии больше четверки мне не светит. По английскому; конечно, могут пять поставить, но так, за красивые глаза, чтобы общую картину не портить.
— А ты в какой институт хочешь поступать?
— В Строгановское училище, на дизайнера.
Я даже на подготовительные курсы пошла. Правда, я пока всего на одном занятии была — отчислят, наверное.
— Все равно здорово. Дизайнер — это интересно.
— А знаешь что? — сказала Шурка и засмеялась.
— Что?
— А ты не обидишься?
— Нет, конечно.
— Я забыла, как тебя зовут.
— Вера.
— Точно, Вера — я еще подумала: какое хорошее имя. Вера. Теперь не забуду.
Они помолчали.
— Вер.
— А?
— У тебя парень есть?
— Есть один человек, но он старше. И потом, он живет в Англии. А так нет. А у тебя?
— Был, но я его бросила.
— Почему?
— А ты никому не расскажешь?
— Даже если бы я хотела, как ты думаешь, кому я могу рассказать? — А бабе Зине?
— Нет, конечно. Но если не хочешь, не говори.
— Понимаешь, я ему сказала, что я беременная, а он стал орать, чтобы я аборт сделала. И главное, о деньгах ни слова, как будто он тут ни при чем.
Шурка задумалась и после паузы сказала:
— Деньги — ладно, но я не убийца. Это, конечно, не фонтан — в шестнадцать лет стать матерью одиночкой, я понимаю, но это лучше, чем убить своего ребенка. Как ты думаешь?
— Наверное. Я не знаю.
— А я знаю. Это все равно что человека убить. Нет, ребенок — это хорошо. Я бы его любила, а деньги — это ерунда. И отец бы помог. Он бы, конечно, сцену устроил и орал бы как сумасшедший, но это ничего. Он так всегда: накричит, а потом сам переживает. И вообще, он хороший человек — просто ему не повезло. Он добрый.
Вера подумала, что то же самое, наверное, можно сказать и о ее отце, но с другой стороны, откуда она знает, добрый он или нет, если он двух слов сказать не может, чтобы не кричать. А может, правда злых людей нет — просто у него такой характер.
— Я бы своего ребенка никогда не бросила, — сказала Шурка. — Дети — это хорошо. Если подумать, кроме этого, ничего в жизни нет. Все равно однажды умрешь, а так у тебя ребенок будет.
