Все повторилось — мы ехали, не останавливаясь, а возмущенного шофера Жека успокаивал, говоря, что поужинаем в городе вечером. В Керчь приехали затемно, и столовые уже не работали. Брат сказал, что покупать еду в магазине бессмысленно, так как все равно нужно ехать дальше, к друзьям-геологам в Керченскую экспедицию, там нас накормят, поэтому мы только купили несколько бутылок водки.
Встретили нас, действительно, чрезвычайно радушно, на столе сразу же появилась водка в неограниченном количестве, и закуска: одно яблоко на всех! Шофер начал закипать.
«Да ладно, не беда, утром поедем на карьеры через село, там и купим продукты». Утро после ночной пьянки проспали, приехали в село поздновато, и оказалось, что магазин уже закрыт. Как многие сельпо, он работал 2 часа рано утром и 2 часа вечером. Делать нечего — поехали на карьер. Мы пошли работать, а водителю Жека дал указание — вскрыть ящики в кузове, найти запасы еды и к нашему возвращению приготовить обед. Это вызвало некоторый энтузиазм у шофера, а мы спокойно ушли ковырять скалы.
Вернулись мы часа через три-четыре. Еще издали заметили шофера, который описывал круги вокруг машины. Оказалось, что таким образом он подавлял в себе приступы бешенства. Никаких следов приготовленного обеда не было, хотя вокруг валялись открытые ящики. Из диких сумбурных выкриков нашего Харона мы поняли, что он открыл все ящики, но обнаружил в них только топор и огромный блок хозяйственного мыла.
Мне кажется, Жека делал это специально. Водители грузовиков считались «белой косточкой» среди пролетариата, это были здоровые, сильные и своенравные мужики, прошедшие огонь и воду, зачастую после тюремной отсидки, и требовалось сразу же поставить их на место, во избежание последующих конфликтов.
Вернувшись из этих экспедиций, я напрочь забыл обо всех своих гастрономических фокусах и привередливостях. А столовские котлеты вообще на всю жизнь стали моим любимым блюдом.
Именно брат дал мне уроки разделки птицы, кролика, рыбы и научил импровизировать неплохие блюда из любых продуктов в любых условиях, и это мне очень пригодилось в жизни.
Так во мне до сих пор мирно сосуществуют гурманство отца и непритязательность к пище брата.
Почему бы не вспомнить о колбасе? Колбаса достойна гимна. Правда, такой гимн уже написал Юрий Олеша в повести «Зависть», мне до этого далеко. Просто вспомню этот продукт советской эпохи, который уже никогда не восстановить. И зарубежные колбасы перед ними меркнут, а про наши нынешние и говорить нечего. Только названия и остались, но того вкуса, аромата нет и близко. Не все, конечно, но вспоминаются некоторые особо, как связанные с разными событиями моей жизни.
