Тяжелые дороги жизни | страница 27

Уже через полгода моей работы в такси мы с Надюшей стали одеваться, и у меня наконец появился гражданский костюм, мы часто с Надюшей стали посещать разных знакомых и приглашать их к себе. Однако эта мера нашего поведения не принесла мне душевного спокойствия и удовлетворения от печального чувства отверженности и недоверчивости.

28 августа 1951 года Надюша родила вторую дочку, которой дали имя Леночка. К сожалению, дома я находился мало и только изредка мог оказать помощь Надюше по хозяйству и воспитанию детей, ибо многолетнее чувство отверженности и недоверчивости постоянно тяготило душу. Чтобы уйти от этих постоянно гнетущих душу мыслей, я всецело отдался работе, учебе, спорту и общественной деятельности.

Морально я был удовлетворен, и Надюша, конечно, не только понимала мое гнетущее состояние, но по возможности старалась помочь справиться с этим печальным недугом и зачастую посещала автомобильные соревнования, где я принимал участие. И на традиционные встречи однополчан в дни Победы 9 мая она с детьми всегда приходила. А теперь уже внуки и правнуки также принимают участие в этих победных встречах, ибо это самый дорогой и священный праздник нашего народа.

20 июня 1956 года был посмертно реабилитирован мой папа, расстрелянный на Лубянке в сентябре месяце 1937 года.

7 июля 1956 года реабилитировали маму, отсидевшую с 1937 года 17 лет в Средней Азии в исправительно-трудовой колонии.

В 7 таксомоторном парке отработал 21 год; за это время стал шофером 1 класса, затем механиком автоколонны; занимался автоспортом и стал мастером спорта СССР — был неоднократным призером и чемпионом в автомобильном спортивном многоборье и чемпионом СССР по шоссейно-кольцевым гонкам; закончил вуз, получил диплом инженера-механика и был назначен на должность замдиректора автохозяйства по безопасности движения, а в 1966 году получил от предприятия квартиру, в которой живу по сей день. На старой жилплощади — в комнате 18,5 м^>2 — мы проживали вшестером: я, Надюша, двое наших детей, моя сестра Зина, а с августа 1956 года — вернувшаяся после семнадцатилетнего незаконного лишения свободы моя мама Елизавета Аркадьевна. И хотя жили мы в страшной тесноте, благодаря доброжелательному характеру Надюши все жили дружелюбно и мирно. Комнату, находившуюся на ул. Новослободская, д. 67/69, кв. 96 на пятом этаже без лифта, я оформил на старшую восемнадцатилетнюю дочь Галю.

Моя работа и карьерный рост в автохозяйстве неожиданно закончились печально для всей семьи. В сентябре 1971 года я был в отпуске, отдыхая по соцстраховой путевке в санатории города Адлера. Вдруг 26 сентября меня арестовали. Следователь Карпов при обыске в номере ничего криминального не обнаружил, но удивился, что при мне было только 38 руб. денег и спросил: «А где же 100 руб., которые вам выслал помощник Бура?» Я ответил, что никаких денег не получал. Взял свой чемодан с вещами, и мы втроем (два сотрудника с Петровки, 38, один из которых следователь Карпов) поехали в аэропорт. В аэропорту я с одним из оперативников ждал следователя Карпова, который установил в отделении связи города, что на мое имя никакие деньги не приходили. 27 сентября меня поместили в одиночную камеру на Петровке, 38. 28 сентября ко мне явился следователь Гулютин, а 15 декабря я познакомился с адвокатом В. Г. Викторовичем. Пока на протяжении года я находился в Бутырской тюрьме, меня часто навещали следователи и адвокат. Несколько раз мне давали свидания с членами семьи, последние мне постоянно оказывали моральную и материальную помощь. Перед судом адвокат сказал, что я должен рассчитывать на 5 лет лишения свободы, я возмутился и просил его больше меня не посещать. С 20 по 25 апреля 1972 года проходили судебные заседания, на которых я был предельно внимателен и записывал все вопросы, задаваемые судом мне и свидетелям, и ответы на них.