После Освобождения писательская слава Лайоша Надя росла стремительно. В эти годы он был крупнейшим из живых наших прозаиков. Одна за другой выходили его новые книги и сборники новелл. Премия Кошута, полученная в 1948 году, была действительным признанием героического пути писателя. Однако на последние его годы все же упала тень непонимания. Кое-кто не разобрался в горько-трезвом пристрастии Л. Надя к фактам, в неприятии им высокопарного ликования и романтизма.
Сегодня мы считаем Лайоша Надя одним из крупнейших прозаиков поколения Эндре Ади — Жигмонда Морица, замечательным нашим сатириком, мы видим в нем выдающегося боевого творца венгерской социалистической прозы. Его непоколебимая преданность угнетенному народу, который он упорно защищал в своих талантливых произведениях, ценна для нас всех. Самой яркой формой проявления его таланта была новелла, он стал одним из новаторов этого жанра.
Трудно было бы проследить его непосредственное влияние на современников и на новые поколения венгерских писателей, но все-таки очевидно, что в сознательной дисциплине формы, в «жесткой и резкой» манере изображения, в отталкивании от сентиментальности, в чистом, чуждом витиеватости стиле, присущих некоторой части самых молодых наших прозаиков, мы можем разглядеть его указующий перст, — духовный наказ…
Ласло Иллеш
Перевод Н. Подземской
Нужен был репетитор, чтобы подготовить молодого графа Андраша к экзаменам за первый курс юридического факультета. Родители хотели, чтобы он изучил юриспруденцию. Сам он не чувствовал к ней никакого интереса, заниматься не желал, даже читать не любил, книг вообще не брал в руки. В сентябре поступил он в университет, весь учебный год, кроме рождества и пасхи, провел в Пеште; лекций не посещал, только раз в семестр заходил в университет, чтобы дать на подпись преподавателям свой матрикул. В Пеште он вел примерный образ жизни: по ночам кутил, днем отсыпался. Проматывал деньги на вино и женщин, поэтому получаемую ежемесячно из дому сумму в несколько сотен крон приходилось ему пополнять иногда, прибегая к займам у ростовщика. Займы тоже присылали из дому. Управляющий имением Чиллаг ссужал его деньгами, хотя и говорил, что раздобывает их где-то.
Когда в июне, не сдав экзаменов, Андраш приехал домой, в Берлогвар, отец бранил его, а расстроенная мать тревожилась за судьбу сына: что же с ним, несчастным, будет, ведь без юридического диплома не ждет его в жизни ничего хорошего, кроме каких-то жалких девяти тысяч хольдов, которые перейдут к нему как к единственному наследнику. Материнские тревоги не стоило принимать всерьез, отцовские нагоняи тоже не грозили опасностью. Граф Берлогвари позвал сына к себе в комнату и сказал ему следующее:
