– Все правильно Шульгин говорит! – отвечал первый. – Договор о союзе с Югославией мы подписали? Подписали. Почему же ничего не сделали, когда ее немцы раздавили?
– Никто югославов не просил устраивать переворот! Россия не обязана отвечать за глупости союзников! Сербы нас один раз уже втянули в национальную катастрофу, и что же, нам опять страдать из-за братьев-славян с их закидонами? Должна же нас история чему-то учить!
– Батенька, если история чему-то и учит, так тому, что за предательство всегда приходится расплачиваться! Вон возьмите наших союзников по Антанте: выгнали нас с Версальской конференции в отместку за большевистский Брестский мир – вот и расплатились за это в прошлом году, никакая линия Мажино им не помогла. Как бы нам теперь не расплатиться за то, что бросили в беде югославов! Нет, батенька, с таким правительством щей не сваришь! Самое время кончать с этой демократией. Пусть Врангель не воображает себя спасителем отечества, без которого все развалится! При нем-то все и разваливается! России нужна сильная рука, нужен государь император! И все это знают, только говорить стесняются. Когда враг нападет, встанут ли эти казнокрады и взяточники на защиту страны? Нет – разбегутся кто куда с награбленным! Пожили двадцать лет при республике, ну и довольно! Надо было сразу же, в двадцатом году, восстанавливать монархию – нет, испугались, мол, народ не поймет, снова к красным переметнется… И вся большевистская кодла, что при немцах окопалась, – все эти Сталины, Бухарины и Радеки, – теперь фюрера подзуживает, надеется вернуться к власти на штыках вермахта!
У Лизы от этих прений разболелась голова, и не помогало даже свежее дыхание моря, но, к ее радости, пароходик обогнул отвесную скалу, изборожденную косыми трещинами, на самом кончике которой каким-то чудом балансировало «Ласточкино гнездо» – хрупкая детская игрушка, прихоть барона Штейнгеля, – и соседи заторопились к выходу. Лиза снова увидела их, когда пароход разворачивался, покидая маленькую бухту. Говорливые попутчики взбирались вверх по крутой тропке, и мужчины, даже забыв помогать своим дамам, экспансивно жестикулировали, вероятно продолжая бесконечный спор.
А с борта уже открывался вид на Ялту – живописный до неправдоподобия город, стиснутый крутыми склонами горной чаши. Из суетной пестроты домишек, обсыпавших прибрежные холмы, белыми пятнами выбивались длинные корпуса новых отелей и санаториев. Их угловатый конструктивизм или вычурный футуристический стиль являли собой разительный контраст с беспорядочностью старых кварталов, а над скопищем построек на холме Дарсан возвышалась ажурная причальная мачта, у макушки которой покачивался на ветру серебристый пузырь прогулочного дирижабля. Мимо парохода проносились, оставляя за собой пенные буруны, ревущие глиссеры, безмятежно скользили яхты, и не было такой, у которой на корме не застыла бы томной ундиной барышня в купальном костюме, устремившая мечтательный взор в морскую даль.
