Гримберт поморщился. Людской гомон раздражал его, вонь походного лагеря портила вкус изысканного вина. Но если Магнебод принялся говорить, пытаться остановить его – то же самое, что пытаться остановить мельничный жернов голыми руками.
- К чему ты все это?
Магнебод взглянул на него в упор. Его глаза умели быть насмешливыми, но сейчас показались ему серьезными, как никогда прежде. Холодными, внимательными, требовательными – будто и не глаза вовсе, а равнодушные оптические сенсоры «Багряного Скитальца».
- Ты не из тех людей, которые совершают случайные поступки. Я знал это прежде, знаю и сейчас. Если ты что-то делаешь, то только тогда, когда полностью уверен в результате. И каждый план у тебя – что паутина о тысячи нитей. Тут потянешь, там дернешь, там обрежешь. Как…. как…
Произнесет или нет? Гримберт поймал себя на том, что с интересом ждет этого. Это слово часто произносилось в Туринской марке, но никогда – в его присутствии. Обычно если кто-то осмеливался его произнести, то лишь после того, как убеждался, что поблизости нет маркграфа Гримберта или его слуг. Но Магнебод с его несдержанным ворчливым нравом мог бы и рискнуть.
- Как кто?
Старший рыцарь отвел взгляд.
- В общем, здорово у тебя это выходит, Гримберт, тут мне сказать нечего. Как ты это с бароном Остейским провернул, а! Я уже думал, война полыхнет вовсю, даже приказал слугам боекомплект загружать, а ты – раз! раз! – и готово. Зарубил его без меча. Одним только пером и чернилами.
Гримберт не отвечал, делая вид, что наблюдает за поверженным «Полуночным Громом», из которого слуги выносили рыцаря. Тот выглядел помятым, но, кажется, был невредим. Это было хорошо – Гримберт не собирался его убивать. Лишь использовать.
- Или тот случай с викарием… Папский посланник – это тебе не фунт гороху, а ты так ловко его окрутил, что тот бегом из Турина убежал, теряя четки! Умеешь ты все по-своему сделать, что ни говори, вот что я хочу сказать.
- Я всегда делаю все по-своему, - холодно ответил Гримберт, - Именно поэтому мои планы всегда претворяются в жизнь.
Магнебод тяжело засопел, втягивая воздух не единожды переломанным носом.
- Скажи мне начистоту, Гримберт, - потребовал он, - Скажи мне ради памяти твоего отца. Это ведь не еще один камешек в твоей бесконечной вражде с графом Женевским? Если так… Если так, у всех нас могут быть неприятности. И куда более серьезные, чем жалкая кучка лангобардов за крепостными стенами.
Гримберт хотел сделать еще глоток вина, но передумал и швырнул кубок в сторону ристалищной площадки. Почти тотчас за него схватились сразу двое или трое оборванцев из туринского ополчения, похожие на облезлых уличных крыс. Это выглядело настолько забавно, что Гримберт на какое-то время даже забыл про вопрос рыцаря.
