Петрович вежливо снял картуз с блестящим козырьком, поклонился:
— С праздничком вас, любезный! К кому бы мне обратиться?
Надзиратель лениво повернул красное мясистое лицо, процедил:
— Что такое? Чего тебе?
— Так как нынче Благовещение… Мне бы выкупить какого несчастного. Деньги я принес.
Надзиратель, услыхав про деньги, сразу оживился, любезно осклабился:
— О родственнике хлопочете?
— Нет, я, милый человек, совсем одинокий. Это так… для души.
— Хм, любопытно! — Надзиратель бросил вонючую цигарку, задумался. — А какой суммой, извините, вы располагаете?
— Принес пятьдесят рублей.
— Что ж! Я сейчас доложу. А вы, господин, пройдите, пожалуйста, сюда, в дежурку.
Надзиратель толкнул сапогом железную дверь, страшно заскрипевшую. Они очутились в большой комнате со сводчатым потолком и металлической балкой посредине. Высокое окошко было забрано в решетку. Комнату наполняли люди в разнообразной одежде, преимущественно бедной. Скорбной, покорной очередью они тянулись к столу, за которым сидела толстая седая надзирательница в мундире с галунами на рукавах, с синими выпушками. Она принимала передачи, складывала их в большую корзину и записывала фамилии в большую амбарную книгу.
— Сюда идите, — указал надзиратель Петровичу на боковую дверцу.
В соседней комнатушке стоял лишь дощатый стол да грубо сколоченная скамейка. Воздух был пропитан запахом плесени, табака и горя. Все это подействовало угнетающе на Петровича.
Вскоре в помещение вошел молодой подтянутый офицер с быстрыми решительными движениями. Он с любопытством бросил взгляд на Петровича и отрывисто спросил:
— Представьтесь: кто вы, что от нас хотите?
Петрович, немного путаясь и сбиваясь от волнения, объяснил суть дела.
Офицер не перебивая выслушал, потом сказал Петровичу:
— Подобное у нас не делается. Но вам, господин Чернов, повезло. У нас находится под арестом некий Нечаев. Он обвиняется в краже. В случае солидного поручительства и залога в пятьдесят рублей мы можем отпустить его до суда на свободу.
— А насовсем — нельзя?
Офицер усмехнулся:
— Кого можно отпустить, так мы таких не заключаем. Предупреждаю: тип неприятный. Буянит. Вынуждены были поместить его в одиночку. — Офицер взглянул в формуляр, который держал под мышкой, зачитал: — «Артамон Нечаев, тридцати пяти лет, из самарских крестьян. Служил писарем в лейб-гвардейском Кексгольмском полку в Варшаве. Отставлен в 1869 году за воровство…» Вы не передумали? Вам, господин Чернов, придется отвечать за поведение Нечаева и его явку в суд.
