– Вы пару раз вышли за рамки.
– По-моему, вы тоже, – сказала Блум, – позволив нам сделать это.
Андреас Хамлин пожал плечами.
– Карл уже давно не разговаривал с посторонними. Может быть, вы заметили бы какой-нибудь упущенный момент. К сожалению, этого не произошло.
– Вы все время наблюдали за нами? – спросил Бергер.
– Думаю, вы могли это предположить, – ответил Хамлин и улыбнулся коротко и безрадостно.
– Какие рамки вы имели в виду? – поинтересовалась Блум.
– В те моменты, когда он замыкается в себе. Вы их почувствовали. Хижина, мама, два дня. Полено. Но описание осеннего леса было замечательным, от него, возможно, получилось бы продвинуться дальше.
– Описание осеннего леса? – воскликнул Бергер и почувствовал руку Блум у себя на бедре.
– Вы проверяли его письма? – спросила она.
Андреас Хамлин снова пожал плечами.
– Мы, конечно, видим, что он принимает не только лофепрамин и нортриптилин, но откуда он это берет, было трудно определить.
– Почему мне кажется, что вы не особо часто видитесь с Карлом? – спросил Бергер.
– Наверное, потому что это правда, – сказал Хамлин тем же немного ленивым тоном. – Здесь в принципе находятся пациенты, которым нужен очень интенсивный психоанализ, а у нас настолько не хватает кадров, что мы мало что успеваем кроме назначения лекарств. Но когда я приступил к работе три года назад, я заново взялся за Карла. Прошел всю его историю с самого начала. Кстати, он совершенно точно не строил никакой хижины, у него руки не оттуда растут.
– А в остальном? – сказала Блум.
– Трудно оценивать, – ответил Хамлин. – Он уходит в себя в определенные моменты. Я думаю, что он действительно не помнит. Но я видел его в гневе, и с ним шутки плохи. Не часто удается увидеть более сильное выражение человеком своих чувств.
– Гнев направлен на его мать или на матерей вообще?
Андреас Хамлин покивал. В первый раз он выглядел как врач.
– В первую очередь на его мать. Но он, как известно, нападал и на других матерей.
– Два случая в шестнадцатилетнем возрасте, – сказал Бергер.
– И один-единственный шанс после этого. И он им воспользовался.
– Это ваша профессиональная оценка?
– Это профессиональная оценка полиции и судебной системы. Я с ней только работаю.
– Прекратите, – сказал Бергер.
Андреас Хамлин посмотрел на него профессиональным взглядом.
– Этим было бы интересно заняться, – сказал он.
Бергер заглушил неожиданный смешок Блум репликой:
– Но я бы не согласился ни на что, кроме «очень интенсивного психоанализа». Так он виновен или нет?
