unum principium), и исходит Святой Дух. Именно в различии богословий и есть наша разность с католицизмом, и мы увидим, какие неприемлемые выводы, какой разрыв с традицией следует за католическими утверждениями.
В годы, последовавшие за униатским Лионским собором, на котором святоотеческие тексты истолковывались в смысле более позднего латинского богословия, Константинопольский патриарх Григорий Кипрский правильно определил их значение. «Дух имеет Свое совершенное бытие от Отца, Который есть единственная причина, из которой Он исходит вместе с Сыном, Своим, свойственным Ему способом, являясь одновременно через Сына, через Него и при Нем воссиявая, так же, как свет исходит от солнца вместе с лучом, сияет и является через него, и при нем, и даже от него... Ясно, что когда некоторые говорят, что Дух Святой исходит (rcpoievai) от Обоих, то есть от Отца и Сына, или от Отца через Сына, или же что Он является, или воссиявает, или происходит, или существует из сущности Обоих, или же еще из Отца и Сына, то все это не значит, что они исповедуют, что бытие Духа Святого происходит от Сына так же, как от Отца... Действительно, ведь и вода, которую черпают из реки, существует из нее; так и свет существует из луча. Но ни тот, ни другая (то есть ни свет, ни вода) не имеют причиной своего бытия эти две вещи (луч или реку). Действительно, вода существует от источника, от того первоисточника, из которого она изливается, существуя; а свет существует от солнца, откуда он, получая свое сияние, светится вместе с лучом и через него происходит (ζροιυται)»57.
Очень яркое и убедительное сравнение или аналогия святителя Григория Кипрского, которое показывает, как употребление термина Filioque может быть не противоречащим церковному пониманию того, что только Ипостась Бога Отца является причиной ипостасного бытия Святого Духа.
Перед тем как мы перейдем к дальнейшему изложению, важно сделать еще одно замечание, а именно указать на тот принципиальный апофатизм, который святоотеческое богословие всегда хранило в изложении учения о Святой Троице, в частности о третьем Лице Пресвятой Троицы – Духе Святом. Отцы Церкви никогда не пытались ни понять, ни выразить, что такое Божественные Личности, Божественные Ипостаси как таковые, как они отличаются друг от друга или посредством каких аналогий из тварного мира мы можем представить себе рождение Сына или исхождение Святого Духа. Здесь мы увидим сознательную и намеренную трезвенность, отказ от положительного, катафатического суждения. Ведь речь идет о таких реальностях, которые человеческий ум не способен ни охватить, ни объяснить. В своей полемике с Евномием об этом очень убедительно пишет святитель Григорий Богослов: «Ты спрашиваешь, – говорит святой Григорий Богослов Евномию, – что такое исхождение Духа Святого. Скажи мне сперва, что такое нерожденность Отца; тогда я, со своей стороны, рассмотрю как физиолог рождение Сына и исхождение Духа. Таким образом, мы оба вместе окажемся пораженными безумием за нечестивое подглядывание тайн Божиих. И кто же они такие, что бы говорить о таких вещах? Они не могут знать даже того, что у них под ногами, они не умеют исчислить морской песок, или капли дождя, или дни времени, и вот они-то проникают в глубины Божии, рассуждают о неизреченной и непостижимой природе!» (Слово 31, 8). Заметим еще раз этот апофатизм Григория Богослова. Вы вскоре увидите, какая огромная разность между этими его выражающими общий святоотеческий подход словами и богословием блаженного Августина, с которого начинается латинская филиоквистская традиция.
