— О родителях расскажи! — попросил кто-то, и Димка помрачнел:
— Отец пропал без вести, мама погибла… когда через Волгу…
— Ясно! — поспешно сказал Урузбаев. — Я, как комсорг роты, предлагаю принять Дмитрия Климова в ряды Ленинского Союза Молодежи! Кто «за»?
Поднялись корявые солдатские руки, обожженные порохом и огнем.
— Единогласно! — сказал Урузбаев. — А билет ты, Климов, получишь чуть-чуть позже! Ясно?
— Ясно! — ответил Димка и с той минуты твердо поверил, что война кончится, что будет хорошая, светлая жизнь, и ему в просторном зале на виду у всех торжественно вручат комсомольский билет.
— Поздравляю! — стиснул его руку Петр. — Молодец!
Сержант Урузбаев тоже хотел было пожать Димке руку, но послышался гул танковых моторов. Все переглянулись.
— Час еще не кончился! — почему-то шепотом сказал Урузбаев.
— Танки, — прислушался Евдокимов. — Приготовиться!
Сержант Урузбаев вытащил противотанковую гранату, положил перед собой.
Танк, лязгая гусеницами, показался у флигеля. Башня его развернулась, пополз вверх орудийный ствол. До истечения срока ультиматума оставалось десять минут — целая вечность. А в развалинах, напротив дома, начала накапливаться пехота противника.
— Внимание! — привстал Евдокимов.
И в ту же минуту сержант Урузбаев, схватив белую рубаху убитого, вдруг выпрыгнул в окно и побежал в сторону немцев, спотыкаясь и крича:
— Стой! Не стреляй, слушай! Стой!
— Товарищ лейтенант! — вскочил Петр. — Чего это он?!
— Тихо! — приказал Евдокимов. — Приготовиться к прорыву!
И Димка на всю жизнь запомнил, как бежал к фашистам, к танку, поводящему стволом, маленький сержант, размахивая белой рубахой, в лохмотьях которой была спрятана граната!
Немцы стали высовываться из развалин, самые смелые и нетерпеливые, перебегая, приближались к сержанту. А он приблизился к зарытой бомбе, оглянулся на миг и резко взмахнул рукой.
Ослепительная вспышка осветила двор, взметнулась под хмурое небо. Дрогнула земля, грохнул оглушительный взрыв, ударило по окнам горячей волной, Димка упал. Ему показалось, что дом рушится, но он, старый, крепкий, надежный, только покачнулся и устоял.
А перед домом, во дворе был ад. Там, в клубах пыли и дыма, раздавались крики и стоны, там горела земля, а из огромной воронки торчали гусеницы перевернутого танка.
Едва прошла ударная волна, как лейтенант Евдокимов, выглянув в окно, увидел, что за снесенным флигелем от стены старой школы осталась только груда битого дымящегося кирпича. Путь был свободен!
