Кажется, это Ольга сказала тогда у открытого гроба, что со смертью Германа Ленинград для нее опустел.
"С ОГНЕМ И КРОВЬЮ ПОПОЛАМ"
б ноября 1941 года мой товарищ по курсам младших лейтенантов при 1-м учебном запасном минометном полку известный ленинградский кинооператор Анатолий Погорелый и я патрулировали по Невскому. Мы ходили взад-вперед по его левой стороне, если стоять спиной к Адмиралтейству, от Садовой до Московского вокзала. Заступили в шестнадцать часов. Должны были патрулировать до двадцати четырех.
В полночь пришла смена. Закоченевшие и, как всегда в те дни, голодные, мы заторопились домой. Наши курсы помещались в одном из больших казарменных зданий неподалеку от Витебского вокзала. Когда мы поравнялись с улицей Рубинштейна, я увидел на другой стороне, возле хорошо известного ленинградцам рыбного магазина дворничиху, сгребавшую снег (тогда его кое-где еще убирали). Недолго думая я попросил Погорелого минутку подождать, нацарапал короткую записку и передал дворничихе, с тем чтобы она завтра утром как можно раньше отнесла ее на улицу Рубинштейна, семь, Ольге Федоровне Берггольц. Я написал, что завтра с восьми до шестнадцати буду патрулировать по левой стороне Невского, если стоять к Адмиралтейству спиной, и попросил Ольгу, если это возможно, хотя бы ненадолго появиться на Невском в эти часы.
— В чем дело? — вяло поинтересовался Погорелый, когда мы пошли дальше.
Я рассказал. Погорелый с сомнением покачал головой.
— Вряд ли Берггольц придет, — сказал он. — Да и не стоило ее тревожить. Уверяю вас, ей сейчас не до свиданий с друзьями.
Я стал горячо возражать. С Ольгой, говорил я, меня связывает десятилетняя дружба, а это кое-что да значит.
— Посмотрим, — усмехнулся Погорелый.— Завтра увидим, кто из нас прав. — Он помолчал. — Если, конечно, дворничиха вообще передаст вашу записку, что, как говорится, вряд ли. Очень ей нужно в такое время бегать по чужим квартирам.
Тем временем мы подошли к казарме, поднялись по зашарканной лестнице, добрались до нар и не раздеваясь повалились на них.
— Спать! — приказал Погорелый. — Завтра подъем чуть свет.
Он повернулся ко мне спиной и вскоре уже похрапывал.
А я, несмотря на усталость, заснул не сразу. "Придет Ольга или не придет? — гадал я. — Вероятно, ей сейчас и в самом деле не до меня. Силенок, конечно, маловато. Да и откуда им взяться? Живет наверняка на тех же правах, что и все остальные. Так же голодает".
Встали мы с Погорелым действительно чуть свет, похлебали редкого блокадного супа, взяли винтовки, противогазы и пошли на Невский.
