Пора было на что-то решаться. Приподняв тяжелые спросонья веки, он увидел не слишком большую, но уютную комнату, в окно которой заглядывали солнечные лучи, едва пробиваясь сквозь зелень шелестящей на легком ветру чинары. Сам Халид лежал на диване, укрытый хлопковым покрывалом, а дразнящий запах шел как раз от окна. Там спиной к Зеринге развалился в глубоком кресле его недавний знакомец, удобно положив длинные ноги на подоконник, а на них – огромную книгу. Между креслом и диваном стоял столик, на котором Халид разглядел серебряную джезву, высокогорлую пузатую бутыль и блюдо пирожков. Читая, чужестранец жевал пирожок, запивая его из серебряной – в пару к джезве – чашки. Вот страница, похоже, кончилась, но вместо того, чтоб ее перелистнуть, чародей прожевал остаток пирожка и взял блестящими от масла пальцами еще один, а страница перевернулась сама.
– Проснулся? – негромко спросил он, не поворачиваясь к Халиду. – Тогда иди сюда, позавтракаем.
Приготовившись к боли, Халид осторожно пошевелился и вздохнул от изумления: тело радостно повиновалось, забыв о недавних мучениях. Не смея поверить, он поднес к самому лицу руки, внимательно их разглядывая. В подвале караулки ир-Мансур с особым удовольствием растоптал ему пальцы подкованными сапогами, заставив потерять сознание в первый раз. Теперь кисти, которые Халид помнил искалеченными, почти размозженными, выглядели совершенно обычно. Хотя… Кожа на пальцах и ладонях была местами светло-розовой и мягкой, словно там заживал ожог. Зеринге легонько прикоснулся к лицу…
– Рядом с подушкой зеркало, – все так же спиной к Халиду посоветовал чародей, подливая себе в чашку из бутыли.
Возле подушки действительно обнаружилось зеркальце. Небольшое, с ладонь, зато не металлическое, а из драгоценного вендийского стекла. Халид, лишь пару раз в жизни видевший такое чудо, словно взглянул на другого человека. И в самом деле – другого. Исчезли не только рубцы и кровоподтеки от ударов сапогом и плетью, пропали оспинки и тонкие шрамы на скуле и подбородке. Выровнялся нос, переломанный в жестокой драке несколько лет назад. Лицо, смотревшее из зеркала, было совершенно чистым и даже моложе, чем ему помнилось.
– Нравится? – лениво спросил чужестранец, наконец-то соизволив отложить книгу, и одним плавным движением обернулся к наемнику. – Сотник ир-Мансур постарался на славу, даже я с трудом смог все исправить. Встань, пройдись.
Халид послушно спустил ноги с дивана и встал, по-прежнему ожидая вспышки боли. Тело слушалось так, словно подвал караулки и впрямь был всего лишь дурным сном. Подвал. Крысы. Обещание! Память о Крысином колодце нахлынула горькой тяжелой волной. Он позвал чужака! Сам позвал…
