— Эй ты, машина, куда торопишься?
Всего-навсего двое. Опять двое.
— Смотри, а то еще копыта потеряешь на такой скорости! Не надо больше крови, разве они виноваты в его несчастьях. А кто знает? Настоящие ведь… Может, это именно они и перестроили его генетику: перекромсали, переломали всю жизнь… Ах, если бы они унялись, замолчали, перестали искушать…
— Поставили на тебя, что ли?
Нарочно они? Неужто обязательно сейчас насмехаться над ним? Сейчас, когда ему так трудно удержаться… Все труднее и труднее сдерживаться… Нет, не надо больше крови, хотя сладок ее запах, когда мстишь Настоящим.
— Да продали твою подружку! На ипподроме она давно.
Все. Сами виноваты. Во всем виноваты проклятые Настоящие.
— Заткнись, — коротко выдохнул кентавр, резко останавливаясь.
Касс затрепетала в страшном предчувствии.
Насмешники даже немного потрезвели от растерянности.
— Что? — пролепетал один из них.
— Ты меня слышал.
— Чтобы машина позволила себе хамить Настоящему!
Они, возможно, готовы были бы уже и отступиться, но кентавр ударил копытом по земле.
— Я не машина!
Нет, они все еще не поняли.
— Уходите, убегайте, спасайтесь! — мысленно орала Касс. Ах, если бы только они могли ее слышать!
— Нектар слишком крепкий попался, что ли?
Один из них недоуменно потер ладонью лоб.
— Бред. Машина не может рассердиться, — решил второй.
— Я покажу вам рассерженную машину!
Кентавр с силой, будто это дорога была во всем виновата, ударил копытом. Потом прыгнул вперед.
После этого прыжка уже никаких сомнений.
Запах крови, запах мести. Касс не научилась выходить из транса без помощи Лона, а он пока еще не хотел отпускать ее, хотя губы ее побелели, а глазные яблоки начали беспорядочно метаться под прикрытием век. Лон утешал ее частыми короткими поглаживаниями по лбу, но из транса не выводит.
Русалка Лега мечется в своем загоне, от стенки к стенке, от сетки к сетке. Будто чувствует, бедняжка. О Творцы, при чем тут Аквариум? Или не Аквариум? Да это же просто ее черты выгравированы на ожерелье. Ожерелье? Что за ожерелье на шее кентавра? Когда кентавры носили драгоценности? Впрочем, нет, ведь это самоделка. Просто гладкие камешки, а на них чем-то острым, скорее всего, твердым заостренным камнем, выбиты изображения русалки и кентавра.
Кентавр срывает ожерелье с шеи, бросает незаметно возникшему откуда-то из темноты товарищу: — Передай… ей…
— Подожди, не теряй скорости, — просит тот. — Он поможет.
“Кто это, Он?” — почему-то с нарастающим ужасом подумала Касс.
