Такой изображена Эра с крепко сжатыми белыми руками и губами. Дай ей только волю, она бы всех сейчас передушила. Видно, что ей хочется наброситься сейчас на ненавистную Энью и рвать ее, кусать, терзать — до крови, до смерти. А заодно обругать, избить, уничтожить сына, который привел ее в дом. Привел, прекрасно зная нрав своего отца.
Касс перевела изумленный взгляд на Рамтея.
— Это выткала Рахел, — с готовностью пояснил тот. — Та самая, что сбежала от них сегодня. Фина ее за этот ковер больше всего и возненавидела.
— Я потрясена, — выдавила Касс и напрямую спросила: — Она у тебя? Нужна ли моя помощь?
— Она в безопасности, — гордо сказал Рамтей. — Еще ночью я отправил ее… Далеко, — Рамтей улыбнулся: — Но все равно, благодарю.
— Я слышала, что если раз в году они не пройдут обязательную профилактику, то возникает вероятность, причем большая вероятность, раннего или позднего перехода в свое низшее…
Касс замялась, стараясь не глядеть на кентавра. Она мысленно пыталась построить фразу без обиды для него… Все, что вертелось в голове, высказывать Горну ей казалось по меньшей мере неуместным. Но Рамтей терпеливо ждал, и она решилась.
— Например, Рахел, если я правильно понимаю, может превратиться в гигантского… — Касс содрогнулась и упавшим голосом закончила: — Паука?
— Зато будет свободна, — отрезал Рамтей.
— Лучше умереть, чем такая жизнь, — подтвердил Горн.
— Умирать никому не хочется, — возразила Касс. — Кстати, я слышала, Эрмс сегодня ездит по Посейдонису, предлагает всем Асклепиево бессмертие.
— Да, он был у меня… — улыбнулся Рамтей. — И я приобрел. С сегодняшнего утра я бессмертен, — он поклонился и усмехнулся: — Если верить, конечно, Асклепию и Эрмсу…
Касс молча уставилась на него: в его внешнем облике вроде бы ничего не изменилось.
— Я вижу, Прекрасную Деву это удивляет, — протянул Рамтей.
— Если признаться честно…
— Что же именно удивляет тебя? — перебил Рамтей.
— Не знаю, — ответила Касс. — Мне казалось, ты хочешь уйти…
— Уйти — это для слабосильных! — гордо сказал атлет. — Нет, я не уйду. Ему, — он грозно и с ненавистью вскинул подбородок к ковру: — Ему так легко от меня не избавиться… Прежде всего, я заставлю его заплатить за все свои удовольствия…
Облик Рамтея вдруг переменился: обычная бесстрастность его испарилась, глаза горели, гигант тяжело дышал.
— Разве в наслаждениях смысл жизни? — тихонько подыграл кентавр.
— Лон говорит, что смысл жизни в красоте, — прошептала Касс.
