— Скоро зажгутся огни, — думала Касс. — Будет теплый вечер.
Теплый летний вечер всегда, сколько она себя помнила, ассоциировался с запахом мелких цветов метеолы.
— А правда, — подумала Касс. — Почему метеола пахнет только в теплые летние вечера? Ни днем, ни утром, ни в прохладу, ни в жару, — только в теплые летние вечера… Все теплые летние вечера пронизаны запахом метеолы… и воздух становится густой, вкусный, волшебный…
Касс вздохнула и рывком оторвала свой аэробиль от площадки. После этого девушка стала плавно набирать высоту, стараясь не думать о том, что может быть именно сейчас, в этот самый момент, лучший в мире поэт с халдейским именем Уэшеми обнимает Эриду.
А та отдается снисходительно и вместе с тем победно, самодовольно… Или по-другому? Злобно, презрительно улыбается яркими губами… И мечтает о предстоящем приключении с кентавром… Не думать, не думать, не думать…
Рамтей жил недалеко от гимнасий, на одиноком холме. Небольшой дом на отшибе. Небольшой двор, отгороженный от посторонних взглядов высокой стеной густо посаженных, насмерть сцепившихся вместе кустов шиповника.
От кого ей стало известно, где живет Рамтей, Касс не помнила: кто-то когда-то давным-давно, случайно показал ей этом дом. Рамтей не Зев: никаких приемов, никаких показов по визу, что же касается сплетен… Безусловно есть, но осторожные смутные… Догадки, загадки, досужие домыслы.
Когда Касс, приземлившись, пошла к дому по узкому зеленому коридору между кустами, ее тело встрепенулось, а сердце забилось сильней. Она не смогла объяснить, почему.
Девушка нажала кнопку на двери и сейчас же услыхала: далеко, в глубине дома откликнулся звонок.
Голос Рамтея звучно произнес по радио над дверью: “Да”.
Касс назвала себя, помолчала, затем сказала: “Могу ли я видеть тебя”.
Голос Рамтея так же звучно, но, как будто бы слегка помешкав (или небольшая заминка ей только показалась?) сказал: “Конечно, сейчас”.
Стало тихо. Прошло, кажется, несколько минут, пока мелкие шаркающие шажки не нарушили тишину.
Дверь начала открываться, медленно, натужно. Касс стало не по себе. Неожиданно она догадалась: для того, кто находился там, за дверью, было тяжким физическим трудом тащить эту дверь на себя.
Когда дверь, наконец, отворилась, Касс стало не по себе еще больше: ее даже затрясло, мелкой, рябью по телу, дрожью. Это не могло быть жилищем Рамтея: скорее всего, она ошиблась. Но его голос? Ведь она только что слышала голос Рамтея…
Касс еще раз посмотрела вперед. Во всю длину доступного ее глазу пространства просматривался пустой, мрачный коридор. И нигде в этом коридоре не обнаруживалось ни одного живого существа. Создавалось впечатление, что дверь открывалась сама собой и сопротивлялась сама себе.
